Онлайн книга «Перышко из крыла ангела»
|
– Уже два письма. Во втором была заметка, что Петровского избили, и он… – Знаю, черт бы его побрал! Знаю! А вот ты не знаешь, кто бы мог тебе эти статейки подбросить? – Нет. А что случилось? – Что-что?! Какой-то мерзавец решил побороться на моем примере за справедливость. Типа это моя статья виновата, что этого гым… Петровского, – похоже, это имя вызывало у отца зубную боль, – отколошматили. Будто я выбирал для него профессию. Сам ввязался в опасный бизнес! Сам! Я тут точно ни при чем! – Я поняла, – сухо ответила Таня. – И что же? – Как что? Какой-то идиот достает меня письмами, в которых угрожает изобличить меня перед всеми как злодея. А еще мне звонил следователь, вызвал для беседы по делу Петровского. Так и вижу, что за этим скрывается. Правдолюбец, блин, какой-то! И откуда он взялся на мою голову?! – Понятия не имею. Но папа, все-таки как же быть с Мариной? – снова решилась спросить Таня. – Она очень тебя любит, и ее обрадует, если ты хотя бы навестишь ее. – Таня! Ты что, не слышала, сколько у меня проблем? Ты и вправду думаешь, что мне больше нечем заняться?! – Значит, тебе на всех наплевать? И на Марину, и на маму, и даже на меня?!. – Не истери, – рявкнул в трубку отец, – у меня и так нервы уже на пределе. Вот где мамин характер вылезает! В общем, перезвонишь, когда успокоишься. Все, отключаюсь. В трубке зазвучали частые гудки… Девочка посмотрела на телефон и выключила его. Все напрасно. Все в ее жизни было напрасно… * * * Таня сидела на качелях на детской площадке, пила из металлической банки мерзкий сладковатый коктейль и курила сигарету за сигаретой. Вообще-то она не курила. Обычно. Но не сегодня. Сегодня без этого было нельзя. В это солнечное лето на ее жизнь опустилась глубокая ночная тень. Скрипели качели. В песочнице возились дети, и оттуда то и дело доносился веселый смех. А Таня сидела и курила. От табака ее слегка мутило, а голова плыла… плыла куда-то… Над головой было голубое-голубое небо. Кто-то (Таня не помнила, кто именно) говорил что-то про небо над головой и нравственный закон в сердцах людей. Похоже, существует только первое. Остальное – миф, приятное заблуждение, сказка, которой взрослые пытаются обмануть неразумных детей. – Ай-ай-ай! Такая молодая, а уже курит. Девочка, что с тобой в старости-то будет? Пожилая толстая тетка с какой-то невообразимой, словно птичье гнездо, прической укоризненно покачала головой. Таня бездумно кивнула ей и снова углубилась в свои невеселые мысли. Прошло еще какое-то время. Кто-то ей что-то говорил, но она не слышала. – Эй, девочка, ты что, наркотой балуешься? Смотри, совсем крышу сорвало, – потряс ее за плечо какой-то усатый мужик. Это просто мода какая-то – считать, что она употребляет наркотики. А если у человека горе? Если у него на душе будто кошки нагадили?! Таня задумчиво встала, отряхнулась, с отвращением затушила недокуренную сигарету и пошла к своему подъезду. Все равно больше идти некуда. Она чисто машинально, скорее потому, что ей стало неприятно самой, чем опасаясь выволочки от мамы, купила в киоске на последние деньги жвачку и сунула ее в рот. Девочка почти не чувствовала широко разрекламированный вкус мятной свежести, просто монотонно жевала, сжимая и разжимая челюсти, и думала, что жизнь ее вдруг стала похожа на эту жвачку. Липкую, лишенную всякого вкуса. Неужели это и есть взросление? Мать и отчим по-прежнему сидели на кухне и что-то оживленно обсуждали. При появлении Тани они вдруг замолчали. Геннадий Сергеевич встал, на минуту сжал пальцы Таниной мамы и молча удалился в комнату. – Таня, извини меня, – окликнула девочку мама. – Я вовсе не хотела сказать… Пойми, я… то есть мы очень беспокоимся за тебя… Зайди ко мне на минутку. Таня нехотя сбросила кроссовки и подошла, так и представляя, какой аромат от нее сейчас должен исходить. Мама и вправду немного поморщилась, но ничего не сказала, а, напротив, серьезно посмотрев на Таню, указала ей на стул напротив себя. – Как я понимаю, эта Марина много значит для тебя? – неожиданно спросила она. – Да. – Таня серьезно кивнула. – Она научила меня делать кукол… – Ну что же. Опухоль – заболевание серьезное. У Геннадия Сергеевича мама умерла от рака. Ты не знала? Таня молча покачала головой: откуда ей знать. – Так вот, – продолжила мама. – Мы серьезно поговорили с ним и решили помочь твоей Марине. Ее куда кладут? На Каширку? Наверняка понадобится, чтобы кто-нибудь дежурил возле нее. И вообще человеку в таком положении нельзя оставаться одному. Он должен чувствовать себя нужным. – И вы… вы действительно поможете Марине? – Таня не решалась поднять глаза на мать. – И он, – девочка кивнула в сторону комнаты, – тоже? – Это Геннадий Сергеевич первый предложил ей помочь. У него мать от рака умерла, и он к этому очень серьезно относится. Он вообще добрый. Знаешь, как мне легко с ним после твоего отца? Твоему отцу было не до того, чтобы, скажем, вынести мусор или сходить в магазин за продуктами, – он великий журналист, искрометный писатель, ему не до таких мелочей! А Геннадий Сергеевич ни за что не допустит, чтобы я тяжелую сумку сама тащила. Твой отец смеялся и называл меня литератором с поварешкой, а Геннадий Сергеевич на цыпочках ходит, когда я работаю. Да, он смешной и немного нелепый, но это не главное. Главное – что он добрый и действительно любит меня. Знаешь, Таня до чего же приятно, когда тебя берегут и любят! Таня слушала ее, и в душе у нее словно что-то переворачивалось… Или это переворачивалось в животе, который буквально сводило от голода, а на кухне опять витал дразнящий запах сдобы. В желудке предательски забурчало. – Ой, Таня, – всплеснула руками мама, – ты же ничего не ела сегодня! Тебе что приготовить? – А чем это так вкусно пахнет? – спросила девочка, невольно сглатывая слюну. – Пирог. Яблочный с ревенем и корицей. Ты же печености не любишь? – Люблю, – тихим голосом сказала Таня. – Только никому не рассказывай, ладно?.. – Ну конечно! – Мама засмеялась, вскочила и суетливо выставила на стол большую круглую тарелку с румяным круглым пирогом. – Давай ешь скорее! – Она отрезала большой кусок, положила дочери на тарелку, а еще налила полную чашку молока. – Только ты, пожалуйста, так в больнице организуй, – сказала она чуть попозже, наблюдая, как Таня ест, – чтобы мы с Николаем в разное время больную навещали. Нет у меня пока сил с ним встречаться… – А он и не придет, – ответила Таня и отпила большой глоток из кружки. * * * Следующая неделя показалась Тане самой тяжелой в ее жизни. |