Книга Праведники, страница 33 – Сэм Борн

Немного обсохнув и одевшись, он вновь стал приглядываться к тем, кто его окружал. Что за мысли одолевают этих внешне безразличных людей? Они действительно ни сном ни духом не ведают о том, что в их общине прячутся преступники и томится похищенная ими жертва? Или это настоящий заговор, в который посвящены все — от ребе до толстой тетки в столовой? Он быстро глянул на Сэнди, который сосредоточенно закреплял на голове булавкой маленькую ермолку. Сэнди на первый взгляд был отличным парнем. Но кто знает, о чем он думает на самом деле?

Уилл вновь вспомнил, как они познакомились в столовой. Ему казалось, он сам выбрал Сэнди себе в собеседники. С другой стороны, тот был единственным, к кому Уилл мог подсесть. Кто знает, а вдруг это Сэнди все и подстроил и следил за Уиллом с того самого момента, когда он появился в Краун-Хайтсе? А то и раньше… И вовремя подсуетился, когда Уилл завернул в ту столовую.

«Я, конечно, параноик… — напряженно думал Уилл. — Но с другой стороны, разве не евреи славятся во всем мире своим коварством?»

Усилием воли Уилл взял себя в руки. Он просто запаниковал, и это не делало ему чести. Сейчас ему, как никогда, нужна ясность мыслей, а он будто нарочно накручивает себя. То, что говорят о евреях, не спасет Бет. Терпение, наблюдательность и трезвый расчет — вот единственное, что им поможет.

Из микве они направились прямиком к Сэнди домой. Тот признался, что не покупал его. Ребе просто дал ему этот дом, когда Сэнди решил навсегда переехать в Краун-Хайтс. Квартирка выглядела странно. Мебельная стенка и покрытый линолеумом пол словно были вырваны из контекста начала семидесятых и насильно перенесены на три десятилетия в будущее. В кухне — две мойки и огромный чугунный титан для нагрева воды. Уилл никогда прежде не видел титанов, лишь читал о них в книжках. На всех без исключения стенах в квартире были развешены фотографии ребе.

Лишь в гостиной кое-что напоминало о том, что здесь живут современные люди. Здесь имелась кое-какая аудио- и видеотехника, на полу были разбросаны детские игрушки. В комнате на ковре ползал малыш, толкая перед собой пластмассовый самосвал и громким голосом подражая звуку мотора. В углу комнаты на низеньком диванчике сидела молодая женщина и кормила из бутылочки младенца.

Уилл почувствовал зависть. В первое мгновение он решил, что это зависть к Сэнди — из-за того, что в его доме все в порядке и царит мало-мальский уют. Но потом он понял, в чем дело: он позавидовал этой женщине, у которой было двое детей. Он перевел взгляд с младенца на карапуза и понял, что смотрит на них глазами Бет. Может быть, впервые он сумел поставить себя на ее место — на место бездетной женщины.

Голову жены Сэнди покрывал белый чепчик, из-под которого виднелись коротко стриженные волосы. Такие же, как у тех девушек с колясками, которых он встретил на улице.

— Знакомься, это Сара Лея, — бросил ему Сэнди. — Вы тут поговорите, а я пока загляну к себе.

Он поднялся наверх по узкой лесенке.

— Здравствуйте, меня зовут Том.

Уилл протянул ей руку, и это было его ошибкой. Мгновенно зардевшись, Сара Лея отрицательно покачала головой и опустила глаза. Очевидно, здороваться за руку здесь было не принято.

— Прошу прощения… — тихо произнес Уилл. — Я не хотел вас обидеть.

— Так мы идем в шуль, а? — послышался сверху голос Сэнди. Он спускался вниз, критически оглядывая Уилла. Наконец ткнул в рюкзачок у Уилла за спиной. — Там тебе это не понадобится.

— Ничего, ничего, он мне не помешает, — заверил его Уилл, мысленно перебрав все содержимое рюкзачка: бумажник, карманный компьютер и блокнот.

— Том, ты пойми, во время Шаббата мы ничего и никуда не носим.

— Но там всего лишь деньги, ключи… Что в этом такого?

— Ничего, просто во время Шаббата мы не носим практически ничего.

— Не может быть! Даже ключи от собственного дома?

Сэнди задрал рубашку, и Уилл увидел тонкий шнурок, вдетый вместо ремня. На шнурке болтался единственный ключик.

— Это все, что можно иметь при себе.

Уилл растерянно почесал в затылке. Черт, ну и правила!

— Слушай, Сэнди, я просто не привык ходить без рюкзака. Я сросся с ним, честно!

— Оставь его здесь. Ты идешь со мной в шуль в канун Шаббата. Потом заберешь. Ничего с ним здесь не случится.

Уилл вздохнул и снял рюкзак с плеча. Оставалось лишь, надеяться на то, что Сара Лея нелюбопытна. Потому что ей достаточно было хорошенько порыться в рюкзаке, чтобы понять — никакой он не Том и уж подавно не Митчелл. Мало того, она узнает, что в ее доме гостит Уилл Монро. А если речь идет о всеобщем хасидском заговоре, через пять минут все, включая ребе, будут знать, что Уилл пробрался в Краун-Хайтс в надежде спасти свою жену. А еще через пять минут Уилл встретится с Бет — в ее камере. И за ними обоими закроется дверь. Это если ему повезет.

«Спокойно, не паникуй, все будет хорошо. Все будет хорошо!»

— Будь по-твоему.

Он оставил рюкзак в прихожей, бросив его между обувным ящиком и детской коляской. В последний момент достал из него блокнот и сунул себе в карман. Сэнди уже был на лестничной площадке и призывал его поторопиться.

Они быстрым шагом прошли несколько кварталов, отделявших их от синагоги. В том же направлении со всех сторон стекались местные хасиды — по двое, по трое, а то и целыми семьями. Перед зданием располагался небольшой уютный дворик, к дверям вели каменные ступеньки крыльца. На веранде какой-то мужчина торопливо досасывал сигарету.

— Последняя перед Шаббатом, — усмехнувшись, пояснил Сэнди.

«Даже курить нельзя! Куда я попал?»

Наконец они вошли в помещение, и Уилл испытал настоящий шок. Он ожидал увидеть церковь, но перед его глазами предстало скорее что-то прямо противоположное. Помещение напоминало просторный гимнастический зал. В дальнем его конце тянулись высоченные книжные шкафы, перед которыми ровными рядами выстроились школьные парты и скамейки. Все места были заняты, и оттуда доносился мерный гул голосов. Совсем как в школе перед началом урока. За каждой партой, разбившись на пары, друг напротив друга сидели хасиды и о чем-то увлеченно спорили. Каждая пара спорила о своем. И у каждого спорщика была в руках раскрытая книга. При этом хасиды монотонно раскачивались взад-вперед — вне зависимости от того, слушали они в тот момент или говорили. Уилл попытался хоть что-то разобрать в этой какофонии голосов.

Кое-кто говорил по-английски, но большинство — на иврите. Интонации то повышались, то понижались и в точности соответствовали темпу раскачиваний говорившего.

— Что этим хочет сказать нам рабоним ^[14]? Учение есть высшее наслаждение и высшее посвящение. Но нельзя ограничиваться только учением. Ха-Шему угодно, чтобы мы занимались и другими вещами в жизни, как то: трудились и зарабатывали себе на жизнь. — Интонация говорившего шла по нисходящей, пока не опустилась до своей нижней точки. Следующее предложение было произнесено уже по восходящей. — Отчего Ха-Шему это было бы угодно? Ведь кто, как не он, желает видеть нас мудрыми и знающими? Почему он не хочет, чтобы мы приумножали знания, тратя на это все свое время? — Голос поднялся почти до визга. — А ответ будет таков! — Говоривший важно поднял палец прямо перед носом своего собеседника. — Лишь познав низменное, мы будем способны оценить возвышенное!