Книга Ловелас в законе, страница 9 – Владимир Колычев

— Резюме, говоришь? Оно у тебя да, еще то. Можешь еще разок прислать. Нарочным. Если ты не мент.

— А почему тебя менты пугают?

— Менты?! Меня?! — всколыхнулась Вика.

— Без таблички танцуешь, наверное.

— Без какой таблички?

— «Опасно. Высокое напряжение».

— «Не влезай — убьет»?

— А убьет?

Вика мило улыбнулась, повернулась к нему, приложила к его груди ладони, посмотрела глубоко в глаза и сказала:

— Будет табличка. И высокое напряжение тоже. Ты только не исчезай, ладно? Все, давай, сматывай… свое резюме.

Никита оделся, шлепнул Вику по заднице и ушел. Не той она категории птичка, чтобы целоваться с ней на прощание. Тем более что с ней не все чисто, если опасается ментов. Может, и со Стасом такая же беда? Если так, то, наверное, не стоит с ним связываться.

Хорошего понемногу. Так говорила мама и все равно загнулась от передоза. Стас помнил, как все было, как ее хоронили за казенный счет. На кладбище были только он, Дашка и тетя Тося, которая потом забрала к себе их, бедных сироток. А через несколько лет она нашла мужика, который хотел лишить Дашу девственности и готов был заплатить за это реальные деньги. Ему не повезло. Стас проделал эту операцию с ним самим с помощью бутылки из-под шампанского.

А потом они с Дашкой подались в Москву. Здесь у них все и закрутилось. Дела и по сию пору шли нормально, хотя иной раз возникали и проблемы.

Стас бросил под язык колесо, закрыл глаза, улыбнулся и почувствовал волну, которая уносила его в прошлое. Тяжелое детство, ненасытная тетя Тося… Но звонок в дверь вернул его в настоящее. Дашка, мать ее, приперлась.

Стас поднялся, но сестрица сама зашла в комнату, бросила на журнальный столик сумочку.

— Чего так долго? — спросила она и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Долго?

— Опять по космосу колесишь?

— А почему бы и нет? Дороги там широкие, пробок нет.

— Зеленые чудовища с козлиными головами?

— А ты сама не закинулась? — Стас сощурил глаза, делая вид, что всматривается в нее.

— Никогда в жизни!

— Никогда, поняла?.. Убью!

— Себя?

— Я норму знаю, — сказал Стас, опустился в кресло и закрыл глаза, чтобы не смотреть на Дашу.

Девка она красивая, а он таких ой как любит. Нет, на родную сестру никогда!.. Но под колесом на него может найти. Иногда так бабу хочется! Бывало такое, что ему даже тетя Тося красавицей казалась. А ведь она тоже была родной. Напоила его эта поганая сука. Да нет, на самом деле нормально все было. Совесть даже не мучила.

И с Викой ничего страшного не произошло. Ну трахнул ее Никитос, и что? Ее много кто ублажал. Одним больше, никакой разницы. Обидно другое. Стас помнил, как сам ее целую неделю обхаживал, а Никитос пришел, глянул и сразу победил, затащил в постель.

Он, конечно, красавчик, и на лицо не промах, и фигура что надо. Насколько спокойный, настолько же и нахальный. И дерется, как черт. Видел его Стас в клетке. А как бабы визжали, когда этого парня объявляли победителем. Любят его телки, и он, поганец, этим пользуется.

— А ты в курсе, что твой Никитос Вику трахнул? — спросил Стас.

Даша не ответила. Неужели в транс от услышанного впала?

— Ты чего зависла? Ревнуешь?

— Кого я ревную? — донеслось откуда-то издалека.

Даша входила в гостиную. Стас пожал плечами. Странно. Когда это она успела выйти?

— Никитос, говорю, Вику на спор трахнул.

— Тебя на спор?

— Вику.

— Ну так она же твоя сучка. — Даша язвительно усмехнулась.

— А на меня зачем бочки катишь?

— Ну так это же ты с ним спорил.

— Почему я?

— А кто?

— Ну, не просто же так. Я же знаю, что тебя хрен чем возьмешь, а этот — раз, и ты уже у него в койке.

— Вообще-то, я у себя в койке.

— Ну и ладно. Где хочешь, там и лежишь. А Вику просто проглотил. Как удав кролика.

— Кролика ей некому зашить, — буркнула Даша.

— Ты что, ревнуешь?

— Делать мне больше нечего!

— Ну, давай ей кролика зашьем. По самые уши.

— И что это изменит?

— Да ничего. Но кролика надо бы зашить. И удава тоже. Хочешь живого удава?

— Это ты про Никиту? — осведомилась Даша, хотя сразу правильно поняла брата.

— Мы тут с ним бойцовское шоу собираемся замутить.

На своих трэш-клубах Стас поднимал неплохие деньги, но ему приходилось много крутиться, постоянно придумывать что-то новенькое, создавать хайп. Только так можно было привлечь новую и не разочаровать старую публику. А деньги сейчас край как нужны. Есть нюансы, которые как нож к горлу.

— И что?

— Сначала одно шоу, потом другое. Хочешь поучаствовать?

— Это ты о чем?

— Еще не знаю, — ответил Стас и усмехнулся. — Но обязательно что-нибудь придумаю.

Сейчас голова его работала плохо. Потому что привязана была к телу. Но она уже напоминала воздушный шар, так и просилась в свободный полет. Там, в стратосфере, ей обязательно удастся наткнуться на что-нибудь интересное.

Человек по сути своей — животное. Воспитание, религия, общественное мнение, закон и ответственность перед ним пытаются держать его в рамках приличий, не дают оскотиниться. А хлебное вино и зрелища тянут в первобытное состояние. Нажраться, разухариться, набить кому-нибудь морду, потрахаться… Это вовсе не грехи, а инстинкты.

Если самому драться страшно, то можно посмотреть, как это делают другие. В античные времена в моде были гладиаторы в цирке, а сейчас — бойцы в клетке. Панкратион, смешанные единоборства, бои без правил — все это буковки с одной вывески. Удары, броски, болевые приемы, удушения — народу нравится, публика в восторге. А кто-то делает на этом деньги.

— Молоток, пучком все! — сказал Стас, снисходительно шлепнул Никиту по плечу и сунул ему в карман конверт с деньгами. — Там полтинник. Ты заработал.

Сам Стас оторвал еще больше, но так он и вложился не по-детски. Взял в аренду бездействующий цех на заводе, организовал шоу, собрал толпу. Все у него крутится-вертится. А в клетке бьются бойцы, которых нанял Никита. Остался последний бой, но шоу будет продолжаться. Публика подогрета, бухло льется рекой, а по рукам гуляет наркота. Интересно, чья это отрава, кто запустил процесс и держит его под контролем?

Никите казалось, что он знал ответ на этот вопрос. Но если Стас замазан по самое не балуй, то его это не должно волновать. У Стаса свои дела, у него свои.