Онлайн книга «Глиняный мост »
|
– Эй, Томми, Томми! Скорей, смотри! Весь задний двор покрыт снежными хлопьями из пенорезиновых шариков начинки кресла. Самый влажный пока день лета – и Рори бросает взгляд на Генри. – Ну ты точно гений, бляха-муха. – Что такое? – Смеешься? Притащить домой этот сраный мешок. – Я же не знал, что собака его раздерет, это Томми виноват – и вообще… Он исчез и вернулся с пылесосом. – Эй, пылесосом нельзя! – Почему? – Не знаю – сломаешь. – Рори, ты переживаешь за пылесос? Это уже я. – Ты же даже не знаешь, как эта холера включается. – Во-во. – Помолчи, Генри. – И как ею пользоваться. – Засохни, Мэтью. И мы все стояли и смотрели, как Генри пылесосит двор. Рози скакала прямо и вбок, лаяла и бесилась, а миссис Чилман ухмылялась через забор. Стоя на цыпочках на банке из-под краски. – Ну эти Данбары! – фыркала она. Одним из приятных моментов годовщины стал великий обмен комнатами, который мы устроили, отправив ее книги и платье в недра пианино. Первым делом мы разобрали трехъярусные койки. Каждую из них можно было разделить на обычные кровати, и, хотя мне не особенно хотелось, именно я переехал в родительскую спальню (никто никоим образом не хотел в ней жить) – но со своей старой кроватью. На их кровати я не стал быть спать ни под каким видом. Но еще до того, как мы этим занялись, было решено: настало время перемен – Генри и Рори разъедутся. Генри: – Наконец-то! Я этого всю жизнь жду! Рори: – Ах, бляха-муха, всю жизнь ждешь, ну и скатертью дорога! Собирай барахло и проваливай. – Собирай? Ты это вообще о чем? Он от души пихнул брата. – Я никуда не поеду! – Ну и я не поеду! – Ай, заткнитесь, – прикрикнул я. – Хотелось бы мне от вас обоих избавиться, да жаль, не могу, поэтому сделаем вот что: я бросаю монету. Два раза. Первый раз – на кто съезжает… – Да, но у него больше… – Не волнует. Не угадал – съезжает, угадал – остается. Рори, говори. Монета, взлетев вверх, ударилась о потолок. – Орел. Отскочила от ковра; упала на носок. Решка. – Черт! – Ха-ха, не повезло, друган! – О потолок задела, несчитово! Я повернулся к Генри. Рори не сдавался: – Она в потолок хрякнулась! – Рори, – сказал я. – Заткнись. Генри, слушай: я бросаю еще раз. Орел – ты берешь Томми, решка – Клэя. И опять выпала решка, и первое, что сказал Генри, когда к нему вселился Клэй, было: – Вот, ну-ка глянь. Он бросил ему старый «Плейбой» – мисс Январь. А Рори задружился с Томми: – Убери кота с моей, блин, кровати, недоумок. Твоя кровать? Типичный Гектор. И еще раньше, в середине сентября, когда он попал на региональный чемпионат на стадионе Эрнста Маркса – где бетонная великанская трибуна, – мы довели бинтование скотчем до уровня искусства. Это стало у нас своего рода обрядом; это была наша замена диалогу о ногах – стальных пружинах – и силе, что идет изнутри. Первым делом я опускался перед ним на корточки. Медленно наматывал упаковочный скотч. Полоску ровно посередине. Поперечную перед пальцами. Начинается похоже на распятие, но в итоге выходит что-то другое, вроде давно утраченной буквы алфавита: несколько концов загибались на подъем стопы. Когда объявили забег на четыреста, я дошел с ним до зоны распорядителей; день был парной и вязкий. Уходя, Клэй подумал об Абрахамсе и о проповеднике Эрике Лидделе. Подумал о худенькой миниатюрной южноафриканке, подавшей ему пример бинтовать ноги скотчем. Я сказал: – Жду после забегов. И Клэй мне ответил, с прищепкой в кармане шортов: – Давай, Мэтью. А потом – одно слово: – Спасибо. Бежал он как великий и грозный воин. Воистину молниеносный Ахиллес. Наконец, уже наступал вечер того дня, первой годовщины; Рори пришел в чувство. – Давайте сожжем кровать, – сказал он. Мы приняли решение вместе. Сидя за кухонным столом. Но и решать-то было нечего. Может быть, это универсальная истина: мальчишки и огонь; точно так же, как все мы бросаем камни. Собираем и целимся во что попало. Даже я, которому было почти девятнадцать. Мне пора было стать взрослым. Если переезд в родительскую спальню был поступком взрослого, то сожжение кровати было делом подростка – и вот так я и смягчил себе переход: поставив и на то, и на другое. Поначалу обошлись почти без слов. Клэю с Генри поручили матрас. Мы с Рори тащили основание. Томми – спички и скипидар. Мы вынесли все через кухню во двор и перебросили через ограду. Примерно в том же месте, где столько лет назад Пенни встретила Городского Экспресса. Перелезли сами. Я сказал: – Так. Было тепло, задувал ветерок. Руки пока в карманах. Клэй сжимал в ладони прищепку – но потом матрас вернули на основание, и мы понесли кровать на Окружность. Конюшни: усталые, клонящиеся. Проплешины в траве. Скоро мы увидели в отдалении брошенную стиральную машину. Потом – разбитый мертвый телик. – Туда, – сказал я. Показал – почти в середине, но немного ближе к нашему дому, – и мы понесли родительскую кровать туда. Двое из нас стояли, трое присели на корточки. Клэй держался поодаль, отвернулся к дому. – Ветерок вроде, а, Мэтью? – спросил Генри. – Ну, вроде. – Западный, кажись? Ветер крепчал с каждой минутой. – Так мы все поле запалим. – Еще лучше! – воскликнул Рори. И пока я пытался его унять, Клэй отодвинул все – поле, траву, убитый телик. И одинокий остов стиральной машины. Его голос был направлен мимо нас: – Нет. – Что? |