Онлайн книга «Дом последней надежды»
|
Спокойно. Они остановились у моих ворот. И колдун, заглянув мне в глаза, усмехнулся: мол, я чую твой страх. И это разумно с твоей стороны — бояться. Только разум не спасет. Не… Я сглотнула. А он повернулся к соседскому дому и указал на ворота. И снова кто-то рассмеялся, громко так… Призрак. Выходи. Раз-два-три-четыре-пять… я иду тебя искать… …стук. Открывает толстуха, и ойкает, и отступает, клянясь, что знать ничего не знает, но солдаты подхватывают ее под руки. А колдун, сделав шаг, оказывается перед женщиной. Она еще более уродлива, чем в том моем полусне. Толста. Неряшлива. Напугана. Я вижу, как двигаются ее губы. Она слабая женщина. И во всем слушалась мужа, ибо так положено от сотворения времен, что женщине надлежит быть покорной… а он… Колдун стискивает толстые щеки, и рот приоткрывается, выпуская нить слюны. Он смотрит в глаза, долго так… а потом отталкивает женщину. И та бы упала, но солдаты не позволяют. Выводят мужчину. Вернее, выносят. Он висит в руках солдат, и с головы его течет кровь. А сама голова мотается… колдун отступает. Подает знак. И соседа кидают на землю, чтобы, перевернув на живот, стянуть руки за спиной. Веревка прочна, и край ее захлестывает шею. Солдаты знают свое дело. Женщина воет, пока кто-то пощечиной не прерывает ее вой. Она замолкает, прижимая руки к груди, и просто раскачивается. Пока взгляд ее не упирается в меня. Я же понимаю, что все это время просто стою на улице, глядя на то, на что глядеть бы и не стоило, что прочие соседи если и наблюдают, то издали, исподтишка, а я… — Ты! — толстый палец ткнул в мою сторону. — Это все она! Она… Женщина вскочила. И как-то так вышло, что никто не дернулся ее остановить. Она бросилась ко мне, спотыкаясь, но чудом удерживаясь на ногах. А я… я ничего не успела сделать. Вот стою. Вот бьюсь пойманной рыбешкой в цепких пальцах. — Ты… ты… лезла… следила… думаешь, не знаю… я все про тебя знаю, проклятая… — Она трясла меня, а я слабо отбивалась. Колдун смотрел. Улыбался. И… если я умру сейчас, то это будет несчастным случаем. Всего-навсего. Но нет, он взмахнул рукой, и пара солдат устремилась к толстухе. Ее опрокинули. Я тоже упала. Заломили руки. Скрутили. Пнули пару раз и, связав, бросили в пыли. Мне же никто и руки не подал. — Ты и она… проклятая старуха… Кошка, выглянув во двор, подошла ко мне и потерлась о мою руку. Мол, вставай. Нечего позориться. Помогать мне не стали. Колдун стоял. Улыбался. И выглядел невероятно довольным. — Что тебе на самом деле надо? — спросила я шепотом, но готова поклясться, что вопрос он понял. И прижал палец к губам: мол, не здесь. Не сейчас. Слишком много лишних ушей. И неужели я хочу, чтобы все эти любопытные люди оказались в курсе наших с исиго дел? Он махнул рукой, словно отсылая меня. А я подчинилась. Закрыла ворота. Прислонилась к ним спиной. Застыла, дрожа от страха… и ощущение призрака, который вновь появился, не принесло успокоения… колдуна он не тронет. Косточка. Я должна найти ту косточку, которую они сохранили, чтобы управлять стражем… я глупая, обезопасила себя и успокоилась. А если исиго решит… я вцепилась в собачий зуб, который носила, с собой и судорожно выдохнула. Как быть? Он заглянул. Потом. Уже под вечер, когда сгустились сумерки, а духи-тенгу повыползали из своих укрытий. Они облепили старую сосну, что росла в соседском дворе. Самые смелые спустились на крышу. И кошка шипела, выгибала спину, но духи были чересчур любопытны. В темноте они гляделись этакими уродливыми птицами. Несоразмерно огромные клювы. Крылья куцые и когтистые лапы, что перебирали глиняные черепички на крыше. Духи вздыхали. Перешептывались, перекидывая друг другу новости… …в доме нашли тело. …закутанное в старое одеяло, спрятанное в яме… нечистое… …и еще одно, захороненное в другой комнатушке… Про второе я ничего не знала, поэтому слушала духов, а те и рады были стараться. Тела уложили на волокушу. И стражник облил их водой, а потом положил на грудь освященные в храме монеты. Мало ли… Дом обыскали. И все добро, которое было найдено, вытаскивали во двор. Исиго брал в руки каждую вещь, а потом диктовал писцам, как надлежит ее занести в перечень. Скучно. Стражники искали свидетелей. И к нам заглянули, но я сказала, что ничего не знаю, поскольку соседи не слишком-то желали с нами общаться… поверили? Нет? Нехорошо лгать следствию, но… Кошка следила за людьми, и духи-тенгу приняли ее за свою. — Боишься? — за спиной раздался детский голосок. Я обернулась и увидела босоногого мальчишку, который стоял, прижимая к груди тряпичный мяч. Мяч выглядел затасканным, а мальчишка бледным. Очередной дух. И что теперь? Отыскать, где лежит его тело… — Там, — он указал на двор. — Он меня утопил… давно еще… а мама спрятала. Она побоялась, что его казнят. Он был почти взрослый. И она останется вовсе без сыновей. Он улыбнулся детской щербатой улыбкой. — Она поверила, что он не нарочно… мы играли в пруду, и он меня утопил. Он хотел быть единственным сыном. Наследником. А еще ему нравилось делать больно, но никто в это не верил. Я ей говорил. Раньше. Давно. — Мне жаль. Мальчишка махнул рукой и опустился на доски. — У тебя хорошо… я буду заглядывать. А можно погладить? — Если не боишься… Он коснулся шерсти призрачного зверя, и пес заворчал, но не зло, скорее предупреждая: не следует совсем уж вольничать. Все-таки он не собака в полной мере, а призрачный страж. — Чего мне бояться? — Мальчишка гладил безголового пса. И в этой картине было что-то сюрреалистически-идиллическое. И действительно, чего… — Она его всегда любила больше… Кошка, бросив крышу и духов, перебралась на дерево, откуда наблюдала уже за нами. В желтых глазах ее застыл упрек. Несправедливо. Или… |