Книга Дневник чужих грехов, страница 18 – Татьяна Полякова

Обедала я поздно, когда солнце уже садилось и в кухне стало темно. Выгладила накануне выстиранное белье, вымыла посуду. Незатейливая домашняя работа успокаивала, возвращала ощущение раз и навсегда заведенного порядка, где нет места случайностям… Сунула в печь несколько поленьев и, устроившись в кресле, стала читать дневник Марты.

Душевное равновесие вернулось почти сразу. Пес лежит рядом, в печи потрескивает огонь. Теперь недавняя тревога вызывала улыбку. Городская тетенька, готовая упасть в обморок, заслышав, как в углу возится мышь… И все-таки, когда приехал Сергей, я обрадовалась.

Посигналив, он оставил мотоцикл возле ворот, вошел в калитку. Я слышала, как он поднялся на крыльцо, и пошла его встречать. Верный кружил рядом.

— Завтра с утра приедут ребята, интернет проведут, — сказал Звягинцев, проходя в кухню.

— Отлично, значит, начну работать.

Он посмотрел с сомнением, покачал головой:

— Не могу поверить, что ты серьезно…

— Серьезно — что? — не поняла я.

— Серьезно хочешь здесь остаться, зимой с хутора не выбраться на велосипеде. Дорогу заметет и…

— Договорюсь с кем-нибудь из трактористов. Дорогу будут расчищать. К тому же я отлично хожу на лыжах, они на дворе стоят.

При мысли о дворе мне вновь стало неуютно.

— Ты не представляешь, какая здесь тоска, — не унимался Звягинцев.

— Но ты-то здесь живешь, — напомнила я.

— Так я другого ничего не знаю. Я здесь родился, уезжал только на два года, в армию. Учился заочно, был месяц летом на сессии, две недели зимой, и то каждый день домой ездил, как раз на электричку успевал, а утром с дорожниками в город на «кукушке». Я в городе теряюсь, людей много, всего много… А ты… ты только в детстве столько стран повидала, сколько иные за всю жизнь не увидят. Жила то в Москве, то в каком-нибудь Париже…

— В Ницце, — поправила я. — Я жила в Ницце.

— Вот. Не знаю точно, где это, но место наверняка хорошее. И вдруг сюда. Зачем?

— Ты меня гонишь, что ли? — усмехнулась я.

— Глупости, — отмахнулся он, но как-то неубедительно. Может, и правда ему тяжело меня видеть? Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. А я перед глазами маячу.

— Он знает, что ты здесь? — спросил Сергей, вот так, не называя имени, но обоим было понятно, кого он имеет в виду.

— Нет, — ответила я.

— А когда узнает?

— Придется ему с этим смириться.

— Если хотела быть ближе к нему, разумней перебраться в город.

— А можно не учить меня, что делать? — не выдержала я.

Он отвернулся и теперь смотрел в окно, а я сказала куда мягче:

— Дело не в нем. То есть и в нем, конечно, тоже, как же иначе? Но… в общем, я останусь здесь. Как бы к этому ни относился он, ты и все прочие.

— Понятно. Когда это ты кого-нибудь слушала? — невесело усмехнулся он.

— Скажи, ты двор на замок запирал? — спросила я, меняя тему.

— Да, а что?

— Сегодня обнаружила, что двор открыт.

— Замок висел.

— Да. Но был не заперт. Наверное…

Я не успела договорить, Сергей поднялся и пошел к двери.

— Ты куда? — спросила я.

— Хочу взглянуть.

Пока я переобувалась и надевала куртку, он уже вышел из дома, и когда я, наконец, оказалась на улице, он стоял возле двора и разглядывал замок.

— Его не отпирали, а просто сбили, — сказал Звягинцев, когда я подошла ближе. — А потом опять повесили.

— Ты уверен?

— Уверен. Вот след от удара.

— Кому понадобилось сбивать замок?

— Со двора можно попасть в дом?

— Без ключа от двери — нет. Правда, есть еще способ, — продолжила я. — Подняться на сеновал, а оттуда на чердак дома. И спуститься по лестнице в сени. Но если не знать…

— То можно догадаться. Большинство домов здесь построено по одному принципу. Ничего не пропало?

— В доме нет ценных вещей. После смерти Стаса… в общем, нет. Телевизор и прочая ерунда вряд ли кого заинтересует.

— А весь этот антиквариат? Чашки, ложки и прочее? Хотя мародеры, которые лезут в пустой дом, вряд ли станут скрывать следы своего присутствия. Да и проще было стекло выдавить, чтобы в дом попасть.

— Тогда что кому-то понадобилось в доме? — сказала я. Сергей не отвечал довольно долго.

— Если я прав, и Стас… короче, логично предположить: убийца решил убедиться, что ничего изобличающего его твой дядька не оставил. Он мог обыскать дом, не беспокоясь, что ему помешают.

— Он мог сделать это сразу.

— Вряд ли. Не забывай, Стасу приходилось ежедневно делать уколы, его могли хватиться в любую минуту. У убийцы было время лишь осмотреть здесь все на скорую руку. А потом он вернулся сюда и тщательно все обыскал. Верный был у меня, случайный прохожий не обратит внимания, что в доме кто-то есть. Если, само собой, свет не включать.

— Но что он здесь искал?

— Не знаю. Какие-то улики, которые случайно попали к Стасу. Ерунда, — поморщился Сергей. — Если бы улики были, он непременно рассказал бы мне.

С этим не поспоришь. Хотя… Что за дурацкая мысль вдруг пришла в голову? Это на меня слова следователя так подействовали? Я знаю Звягинцева с детства, неужто я способна сомневаться в нем? Да и все наши догадки по поводу Стаса — не более чем пустые фантазии. Но я все равно спросила:

— Кого, по-твоему, мог подозревать Стас? Мужиков здесь с трудом наберется два десятка. Кто-то из них незаметно спятил? Тут же все на виду.

— Я бы предпочел, чтобы убийца был со стороны. И не только потому, что подозревать односельчан мне противно. Намекни кто-нибудь, что он может быть из наших, и начнется всеобщий психоз. Мы ведь уже говорили об этом.

— Люди годами живут рядом…

— Вот и затеют охоту на ведьм. Все припомнят.

Я с сомнением на него смотрела, не зная, как следует отнестись к этим словам, а он продолжил:

— Издержки жизни небольшой коммуной.

— Ты сейчас что конкретно имеешь в виду? — решилась я задать вопрос.

— Не что, а кого. Тебя, разумеется.

— О господи, но я-то как могу быть связана с этими убийствами?

— Не ищи в поступках людей логики, — хмыкнул он. — Их гнев и страх должны против кого-то обратиться.

— И я, по-твоему, идеальный кандидат?

— Подходящий. Ты не одна из нас, и им есть что тебе припомнить.

— Симпатичные милые люди в одно мгновение превратятся в монстров? — покачала я головой.