Книга Лазурь на его пальцах, страница 86 – Кэрри Лонсдейл

– В самом деле? – с отсутствующим видом произнесла я, оттирая со стекла особенно стойкое пятно. – И что вдруг изменило твое к нему отношение?

– Ты!

Выпрямившись, я прошла в глубь кофейни, оперлась боком о стойку.

– У меня вообще есть склонность слишком легко расставаться с мужчинами, – объяснила Надия. – Марк – очень славный парень, и к тому же теперь не связан с женой. Я хочу дать ему еще один шанс.

Я удивленно подняла брови:

– Похоже, он тебе и правда нравится.

– Ага.

Я сложила испачканную тряпицу.

– И куда с ним идешь?

– Сначала ужинать, а потом… – Надя вытащила из своего клатча открытку и, положив на стойку, подвинула ко мне. – А потом идем на выставку Яна.

Я взглянула на открытку, где под логотипом Венди витиеватым шрифтом было напечатано имя Коллинза. На лицевой стороне карточки были изображены две фотокартины, которых я еще не видела в коллекции Яна, однако присутствовала при том, как он делал сами снимки. Эти две фотографии были из Пуэрто-Эскондидо.

Я коснулась кончиками пальцев изображения двоих мужчин, курящих сигары перед табачной лавкой.

– На его фотографиях появились люди, – пробормотала я себе под нос.

– Ты обязательно должна пойти на вернисаж. Дай ему еще один шанс.

Я помотала головой.

– Ты хоть раз с ним виделась после Мексики?

– Нет.

– А звонила?

– Он мне тоже не звонил.

– Но ты-то уже знаешь о его чувствах к тебе. А ты Яну разве сказала, что любишь его?

– Еще нет, – не задумываясь ответила я.

Надя просияла:

– Ага! Я так и знала, что ты его любишь!

Облизнув губы, я снова посмотрела на открытку.

– Ладно, все, мне пора, – заторопилась Надия. – Постарайся пересечься с нами в галерее. Кристен с Ником тоже будут там.

– Я не уверена… – Не договорив, я сунула карточку в карман фартука. – Мне еще надо на полках все расставить.

Надя застегнула пальто.

– Полки никуда от тебя не денутся.

«А вот кое-кто другой – может», – явно не договорила она.

Надя чмокнула меня в щеку:

– В общем, вечерком увидимся. – И попятилась к двери с проникновенной улыбкой на ярко накрашенных губах.

Я закрыла за ней дверь и продолжила наводить чистоту. Еще разок прошлась с тряпкой по стойке, загрузила новый цикл посудомойки, распаковала несколько продуктовых коробок. И лишь когда я стала поправлять газеты и журналы на полке с местной прессой, я поняла, что просто тупо тяну время.

Я снова взглянула на оставленную Надей открытку. Фотографии были чудесны, и мне очень захотелось их увидеть. Что-то все же заставило Яна изменить свое отношение к портретам.

А еще мне хотелось увидеть Яна. Мне его не хватало.

«Так чего же я жду?» – спросила я себя.

Моя одежда была измята, на голове беспорядок – но если бы я отправилась домой переодеваться, то уж точно нашла бы предлог никуда не ходить. А потому я потушила везде свет, включила сигнализацию и, выйдя из кофейни, прошла пешком пару кварталов до галереи Венди.

Как и на предыдущих выставках Яна, в галерее было полно народу. Многие лица оказались мне уже знакомы – верные поклонники его творчества. В отличие от предыдущих экспозиций, здесь не было эклектики. Все до единой фотографии были из Пуэрто-Эскондидо.

Я завороженно разглядывала работы Яна, медленно продвигаясь по главному залу. На портретных фото размером с рекламный баннер – от пола до потолка – были запечатлены миллисекунды чьей-то жизни: серферов, несущихся по стремительно сворачивающимся водяным трубам, обнявшихся на фоне заката влюбленных парочек, Карлоса, который, прислонясь к стволу пальмы, вглядывается в далекий океанский горизонт…

Карлос.

Я прислушалась к себе. Ни волнения, ни тоски. Ни каких-либо предчувствий, ни ощущения утраты. Я посмотрела в пол, потом снова подняла взгляд на картину. И легкая улыбка тронула мои губы: я поняла, что на портрете я вижу именно Карлоса. А вовсе не Джеймса.

Все фотографии были удивительно яркими, просто поражающими воображение. Зал буквально полыхал невиданным многоцветьем. Ничего подобного я прежде у Яна не встречала.

– Странно как, да? – раздался у меня за спиной голос Ника. – Вроде бы передо мной Джеймс – но глаза совсем другие. И сразу вижу не его, а будто совсем другого человека.

Я сразу вспомнила об Яне и его рассказе о том, как он фотографировал свою мать, когда в ней доминировала Джекки.

– Его зовут Карлос, – тихо произнесла я. – Джейми Карлос Домингес.

– А я могу его навестить?

Я встретилась глазами с Ником:

– Он тебя не узнает.

Взгляд его сразу стал грустным.

– Томас всех нас обвел вокруг пальца. – Тут же на его лице появилось виноватое выражение. – Ты уж прости насчет Рэя, черт бы его подрал. Никак не дозвонюсь до этого сукиного сына.

Я насмешливо фыркнула:

– Боюсь, ты о нем больше и не услышишь.

Стараниями Томаса, упомянутый Рэй – тот самый частный детектив, которого мне рекомендовал нанять Ник для поисков Джеймса, – вероятно, сидел себе на каком-нибудь тихом островке, потягивая «Маргариту» и потихоньку спуская свое относительно скромное состояние.

В глубине галереи, вокруг одной из фоторабот, собралась небольшая толпа. Из-за множества голов виднелась россыпь желто-золотых оттенков. Извинившись, я отошла от Ника и приблизилась к картине, протиснувшись через скопление людей… И замерла на месте. На фотографии была изображена я. Но мне казалось, будто я вижу изображенную на снимке женщину впервые.

Ян поймал меня в объектив в тот момент, когда я танцевала в «Каса-дель-Соль». Когда я отрешилась от всего, всецело отдавшись музыке.

Мои глаза карибско-голубого оттенка в обрамлении эбеново-черных ресниц смотрели так пронзительно, что просто завораживали, затягивая в свои глубины. Облако темных кудрей ореолом взметнулось вокруг головы, словно танцуя вместе со мною в свете мигающих гирлянд. Волосы сияли, точно светлячки, поблескивали, как золотой песок.

Может быть, именно такой меня и видел Ян? Портрет этот брал за душу. Видно было, что создавший его художник не просто влюбился в объект своего творчества – он по-настоящему любил эту женщину. Мне захотелось расплакаться.

Присутствие Яна я ощутила еще до того, как он коснулся моей руки.

– Она прекрасна, – произнес он настолько тихо, что только я могла это расслышать.

– Ян… – начала я.

– Ты прекрасна, – шепнул он мне на ухо, отчего мой пульс забился чаще. – Я тосковал по тебе.