Книга Забудь мое имя, страница 8 – Дж. С. Монро

– У вас есть дети? – срывается у меня с языка вопрос. И я тут же о нем сожалею. Церковные колокола за нашими спинами мгновенно теряют свой ритм, неловко ударяясь друг о дружку. В безукоризненно чистом доме Лауры и Тони не было никаких следов присутствия детей.

– Мы пытались, – говорит Лаура.

– Извините, мне не следовало вас спрашивать об этом.

– Все нормально. Мы и сейчас не оставляем попыток.

Мы идем дальше вдоль канала, мимо вереницы пришвартованных моторных лодок. По их бокам свешиваются цветы – как венки на «королевах мая» ^[4].

– Я понимаю, что мой встречный вопрос прозвучит нелепо, – произносит Лаура, – но как вы думаете – у вас дети есть?

Я задумываюсь:

– Даже не знаю, что бы могло навести меня на правильный ответ.

– Обвисшие груди и постоянное ощущение усталости и вины? – предполагает, смеясь, Лаура. – По крайней мере, так говорят мамаши в моем классе.

Наш разговор прерывается, когда Лаура показывает мне продуваемый всеми ветрами деревянный барак, в котором она дает уроки йоги. «Интересно, – проносится у меня в голове, – думает ли она о Сьюзи Паттерсон и о том, что та увидела на экране своего монитора?» Ведь что-то явно взволновало докторшу, лишило ее профессионального спокойствия. На обратном пути по главной улице мы останавливаемся у кафе.

– Это заведение Тони, – поясняет Лаура. – Предмет его гордости и радости. Он всегда мечтал стать владельцем собственного веганского кафе в нью-йоркском стиле и развесить там свои снимки. Мы купили его пару месяцев назад.

Я поднимаю глаза на вывеску: кафе-галерея «Морской конек». В передней части заведения находится линия раздачи блюд со стеклянными стойками, а в глубине кафе стоит несколько столиков со стульями, и стены украшены большими фотографиями в рамках.

– Раньше тут располагалась деревенская лавка, – говорит Лаура.

– Это снимки Тони? – спрашиваю я, вглядываясь сквозь оконное стекло в фотографии, развешенные на задней стене.

– Тони любит морских коньков.

– Мне этот дом незнаком, – говорю я, норовя побыстрее двинуться дальше. – Здесь всегда была лавка?

– Когда-то, но очень давно, тут находилась деревенская пекарня. Не припоминаете?

Я мотаю головой:

– Единственное место, которое мне показалось с виду знакомым, это – паб.

– И наш дом.

– И ваш дом, – тихо повторяю я, останавливаясь посреди улицы, чтобы оглянуться по сторонам. – Мне просто хотелось бы знать, почему я приехала именно сюда. Кто я…

Силясь участливо улыбнуться, Лаура нежно дотрагивается до моей руки, а потом устремляется вперед. Мне тяжело, но и ей нелегко. Шутка ли – незнакомая женщина заявляется к тебе на порог, утверждает, что это ее дом, потом плюхается в обморок и ничего о себе не помнит.

Когда мы сворачиваем на дорогу, ведущую к школе, у меня снова подскакивает адреналин – я вспоминаю момент, когда постучала к ним в дверь. И озираюсь, пытаясь переключить внимание. Наверху, на крыше, работает кровельщик; на обочинах дороги лежат соломенные снопики.

– Лаура, а вы уверены, что мне будет удобно заночевать у вас? – спрашиваю я. – Мне показалось, что Тони немного…

– Конечно, удобно. Тони очень хочет вам помочь. Как и я.

– Как долго вы уже вместе?

– Мы поженились в прошлом году. Через полгода после знакомства. Бурный роман.

– И «белая свадьба» ^[5]?

– Не совсем, – улыбается Лаура. Мимо нас проходит компания; похоже, она спешит в паб на викторину.

– Извините, мне не следовало этого спрашивать, – неспособная обсуждать свое прошлое, я, похоже, начинаю проявлять чрезмерное любопытство к личной жизни других людей.

– Все нормально. Свадьба получилась замечательной. Я всегда мечтала о традиционном бракосочетании. Но Тони все устроил по-другому.

– И как же?

– Он же свадебный фотограф. По крайней мере, был им. И повидал слишком много скучных, бездушных, напыщенных свадебных церемоний, чтобы пожелать такой же для себя. Он отвез меня на поле в Корнуолле с видом на залив Верьян-Бей. Я родилась в тех местах. Это было так романтично! Мы обвенчались в старой каменной береговой сторожевой башне – под взглядами всего двух десятков друзей. И вечер провели, попивая вино и танцуя среди стогов сена и новорожденных ягнят, под лучами заходящего за море солнца.

Удивительно, но воспоминания Лауры вызывают во мне невыносимую грусть. Я с трудом ее превозмогаю.

– Звучит как волшебная сказка, – говорю я. – И по крайней мере, ягнята были в белом.

Лаура смеется. Мы подходим к входной двери, у которой я грохнулась в обморок. И тут она останавливается.

– Я заметила у вас очень красивую татуировку, – признается она.

– Спасибо за комплимент, – бормочу я, глядя на свое тату так, словно вижу его впервые.

– А почему цветок лотоса? – интересуется Лаура, вставляя в замок ключ.

Я моргаю, и всплывшая перед моими глазами Флер ухмыляется.

– Не знаю…

А мне так хотелось бы это знать! Глубоко вздохнув, я захожу вслед за Лаурой в дом.

8

Тони готовит ужин на кухне, накрыв возле острова маленький столик на три прибора. Из колонок аудиосистемы «Боуз» разносятся звуки фортепьянного концерта, зажженные свечи источают нежный аромат, а на диване посапывает персидский голубой кот. Атмосфера пропитана домашним уютом, но я почему-то сильно нервничаю из-за того, что мне пришлось вернуться в этот дом. По плану нас ждет ранний ужин, а потом Тони должен пойти в паб на викторину.

– Как прошла консультация в больнице? – спрашивает он.

– Сьюзи нам очень помогла, – отвечает за меня Лаура.

Она хочет как лучше, но мне нужно самой поддерживать разговор. Мой голос звучит не так громко и уверенно, как мне бы хотелось:

– По-видимому, у меня диссоциативная фуга.

– Интересно, – Тони берет фарфоровый кувшин с водой, сделанный в форме лосося, танцующего на хвосте. Он наливает из рыбьего рта воду в три стакана и добавляет: – Это, наверное, объясняет ваш приезд сюда. Люди, находясь в состоянии фуги, способны уезжать за тридевять земель из своего дома. И создавать себе совершенно новую идентичность – придумывать новое имя и биографию. Вы все еще помните свое появление у нас сегодня?

– В данный момент помню, – признаюсь я, прикованная к месту звуком булькающей воды.