Книга Песнь теней, страница 51 – С. Джей-Джонс

Прошло много времени, прежде чем она ответила. Я чувствовала на своем лице эти глаза, острые и ищущие, и не знала, что делать – избегать ее сочувствия или радоваться ему.

– У вас есть судьба, – наконец, произнесла она. – И я не стану врать и говорить, что путь будет легок. В живой памяти больше нет никого, кто бы сделал то, что сделали вы: вышел из Подземного мира и жил дальше. Даже я, последний потомок первой Королевы гоблинов, не знаю, что это такое.

В горле застыл ком, я не могла даже сглотнуть. Я одна. Я всегда буду одна.

– Но если бы ваш брат любил вас по-настоящему, он бы понял, – мягко сказала графиня. – Так или иначе, Подземный мир коснулся каждого из вас.

Я напряглась, и где-то в глубине раздались тревожные звоночки. Правда об истинной природе моего брата, о том, что он – подменыш, была тайной, которой я не делилась ни с кем, даже с тем, кто больше всех заслуживал ее услышать.

– Что вы имеете в виду?

Она склонила голову набок и загадочно улыбнулась.

– Он необычайно одарен в музыкальном плане. Говорят, что искусство и гений – плоды Подземного мира. В конце концов, мы ведь принадлежим Эрлькёнигу.

Мои плечи расслабились.

– Понимаю, – сказала я и прикусила губу. – Но достаточно ли этого?

– Для вас или для него? – В ее глазах загорелся хитрый огонек.

– Для нас обоих, – ответила я. – Ревность может быть ядом.

Я должна была знать. Я завидовала брату всю жизнь.

– Только вы и он можете сказать, – ответила она мягким голосом. – Для кого-то любовь преодолевает ревность. У кого-то ревность и зависть берут верх над любовью. Кто вы и кто он – это вопрос, на который можете найти ответ только вы вдвоем.

Я посмотрела вниз на недоеденную, искромсанную булку в моих руках.

– Идемте, – немного погодя сказала графиня, стряхивая крошки с рук и с юбок. – Давайте прокатимся.

– Прокатимся? – Я посмотрела, как она складывает посуду и остатки завтрака обратно в корзину для пикников. – Куда?

– Куда езжу я, когда мне становится себя жаль. – Она нежно улыбнулась, и на ее лице я прочла и сочувствие, и понимание. – А теперь помогите мне подняться, дитя, и я позову Конрада, чтобы он привел лошадей.

Я не ездила верхом, но, по словам графини, добраться до монастыря было проще всего на лошади.

– Монастыря? – удивленно спросила я. Я помнила, как брат при въезде в долину указал на выгоревшее здание. – Но я думала, он разрушен.

– Был разрушен, – сказала графиня. – Но руины до сих пор прочные, и оттуда открывается один из лучших видов на долину.

– Там… безопасно? – Я имела в виду не руины.

– Охота? – спросила графиня, разгадав мои опасения. Я кивнула. – Да, до тех пор, пока ты со мной.

– Почему?

– Потому что, – сказала она, и ее зеленые глаза вспыхнули. – В моей родословной заключена Древняя защита. – Она перевела взгляд на Конрада, который вел нам лошадей. – Из-за того, что сделала моя праматерь, уходя.

Я нахмурилась.

– Но меня Охота все еще преследует. Как она избежала кары?

Этот вопрос сжигал мое сердце как горящий уголек с тех самых пор, как я впервые узнала о храброй деве. С тех пор, как увидела галерею картин с изображением предыдущих невест в лавке портного в Подземном мире, где наряд на вешалке оставался единственным доказательством их существования. Я получила историю и имя каждой из них: Магдалена, Мария Эммануэль, Беттина, Франциска, Лайк, Хильдегард, Вальбурга. Женщины, отправившиеся на смерть по самым разным причинам: ими двигало отчаяние, удовольствие, заблуждение, тяга к приключениям. Но имя самой первой невесты – храброй девы – было вычеркнуто из памяти гоблинов, ее наследие предано забвению и запрещено Древними законами. Как ей удалось убежать… навсегда?

– Всему свое время, дорогая, – сказала графиня. – А теперь позволь Конраду помочь тебе сесть в седло. Это хорошая девочка.

Я взглянула на лошадей со страхом и подозрением. Хотя в конюшнях нашей гостиницы мы держали лошадей, я еще ни разу не ездила верхом. Графиня заверила меня, что она и сама плохая наездница и что бояться нечего, потому что мы лишь потихоньку поднимемся по склонам к пункту нашего назначения.

Четверть часа спустя меня бережно усадили на белую кобылу по прозвищу Весна.

– Названа в честь богини весны, – сказала графиня, сидя верхом на сером мерине и гладя Весну по крупу. Несмотря на свои заявления о том, что она – неумелая наездница, графиня сидела верхом с легкостью человека благородного происхождения. Верховая езда была для нее удовольствием, а не обязанностью, не трудом, и она пустилась бойкой рысью, позволяя мне и Весне следовать за ней по мере наших сил. Я бы предпочла сидеть в седле по-мужски, как графиня, но на Весне было женское седло. Я что было мочи вцепилась в поводья, трясясь на горных тропах, ведущих к монастырю Сновина.

– Красиво, не правда ли? – выдохнула графиня, как только мы достигли вершины. Ее щеки раскраснелись от холода и утренней нагрузки, глаза сияли. Когда она сидела верхом, у нее было четыре здоровых ноги, и я видела, как окрыляет ее свобода. Я же почти не чувствовала рук от стужи и мертвой хватки, которой цеплялась за поводья последние полтора часа.

– Да, очень, – пропищала я. Горло стиснула тревога. Я держалась лишь благодаря молитве и крепким мышцам, но понемногу мое тело расслабилось, и я смогла насладиться открывшимся передо мной видом.

Моя хозяйка была права: открывшаяся перед нами картина была прекрасна. Близкое расстояние позволило мне разглядеть, что монастырь построен из золотистого камня, который все еще блестел, несмотря на разрушающее воздействие времени, и с нашей высокой точки обзора мы видели перспективу на многие мили вокруг. Я впервые заметила ближайший город Новый Сновин и его здания с крышами из красной черепицы, ярко горевшими в лучах послеполуденного солнца, как маки на поле. Графиня объяснила, что город уже давно перенесли с его изначального местоположения из-за чумы и голода. И правда, по пути к монастырю мы проехали мимо останков нескольких старых домов и коттеджей. Вот почему Сновин-холл выглядел таким изолированным: окружавший его город был заброшен многие годы назад.

Через проржавевшие железные ворота мы въехали в большой каменный внутренний двор, очень похожий на деревенскую площадь.

– Прежде чем стать монастырем, это был замок, – сказала графиня. – Это та самая крепость, что изображена на гербе моего супруга. Но когда войны прекратились и Прохазки в наступившем мире достигли процветания, они построили Сновин-холл в качестве родового гнезда. Здесь можно оставить лошадей, – объявила она, когда мы подъехали к обугленным и полуразрушенным конюшням.

– Это не опасно? – спросила я, глядя на сгнившие деревянные балки.

– В таком состоянии он простоял триста лет, так что еще три часа, по крайней мере, точно простоит. А теперь, будьте добры, помогите мне спешиться, – велела она.