Онлайн книга «Человек-Паук: Заклятый враг»
|
Не решаясь спорить, Питер пошел дальше, но стремление оглянуться через плечо на Доктора было слишком сильно, чтобы его можно было проигнорировать. Дойдя до входа в «чистую комнату», Питер снова покосился на своего нового босса. Октавиус стоял на том же месте, но теперь повернулся к Питеру спиной. Но юноше было совершенно очевидно, что Док снова достает таблетку из пузырька и кладет в рот. Затем, поставив флакон на ближайший стол, Доктор шагнул к кулеру с водой, чтобы налить стаканчик воды. В дверях показался взволнованный телохранитель. Когда Октавиус понял, что охранник не знает, с чего начать, он подошел к нему и схватил за лацканы пиджака. – В чем дело, болван? Говори! – Там парень снаружи, – выдавил из себя телохранитель, – говорит, что хочет вас видеть. Доктор застыл и уставился на охранника. Казалось, будто его охватила такая сильная, сжигающая все на своем пути ярость, что он с места не мог сдвинуться. Увидев в этой заминке возможность, Питер просто не мог ее упустить. Недолго думая он совершил гигантский прыжок через всю комнату, оказавшись за спиной Октавиуса и вне поля зрения охранника. Подняв стоявшую на столике бутылочку, он быстро пробежался глазами по этикетке. «Литий». Доктор с яростью выпустил воздух из легких. Звук испугал Питера, и он моментально очутился на своей первоначальной позиции. Оглянувшись на Октавиуса, он увидел, что в помещение входит человек. Фил Коулсон. – Доброе утро, Доктор, – сухо усмехнувшись, произнес агент, – нам нужно поговорить. Глава 7 НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ – А ЭТО еще кто? Питер внезапно понял, что его заметили гораздо раньше, чем он надеялся. Коулсон прищурился, задавая вопрос, и морщинки в уголках глаз стали заметнее, выдавая испытываемый агентом стресс, причины которого по-прежнему были неизвестны Пауку. – Не имеет значения, кто это или что вы хотите мне сказать, – решительно заявил Октавиус, – потому что мне нечего вам ответить, ни сейчас, ни потом. Коулсон снова переключил на него внимание. – Все имеет значение, Доктор, хотите вы это признать или нет. Мы можем поговорить наедине? Пожалуйста. Питер хотел бы послушать, о чем будут говорить Коулсон с Осьминогом, но он не нашел ни одной логичной причины, по которой при сложившихся обстоятельствах он мог бы остаться здесь. Поэтому он направился к двери. – Эй, нет проблем, парни. Я могу подождать снаружи... Внутри же он просто кипел. «Проклятье, Коулсон! Я надрывался, чтобы попасть сюда, а теперь заявляешься ты и рискуешь все испортить! Мне нужно...» – А мы раньше не встречались? – спросил оперативник ЩИТа. «Отлично. Коулсон знает Человека-паука, но он не знает меня как меня». – Э-э-э, нет, я так не думаю, – Питер протянул руку. «Эх, была не была!» – Меня зовут Питер Паркер. Коулсон пожал протянутую руку и кивнул. – Ты работаешь на «Дейли Бьюгл». Это был не вопрос. – На фрилансе, – с опаской ответил Паркер. – Как вы узнали? – У тебя есть таланты, ты можешь снять хороший кадр. Нам нужно как-нибудь поговорить. Но прямо сейчас неподходящий момент. – Он повернулся обратно к Октавиусу. – Доктор, так мы побеседуем тет-а-тет? Или же вы не можете сейчас отвлечься от... – Коулсон снова покосился на Питера, – от рекламной фотосессии? Октавиус начал краснеть. – Нет! Ты что, не слушал меня, имбецил? Ты тратишь мое драгоценное время... Мне нечего тебе сказать! Коулсон был невозмутим. – У вас есть... Мы можем поговорить наедине, Доктор? Я прошу вас очень вежливо. – Нет, – прошипел Октавиус. – Вы так и будете стоять здесь и оспаривать каждое мое слово? Питер подумал, что одного достаточно, чтобы накликать беду. Про Отто Октавиуса можно было сказать много вещей, и одна из них заключалась в том, что он был очень горделив... И по какой-то причине агент Коулсон тыкал горделивого медведя палочкой, от которой пахло лососем. Он на самом деле в какой-то момент почувствовал легкую жалость к медведю. Невероятно, но Доктор проглотил оставшуюся часть своего заявления, хотя и продолжил пялиться на агента ЩИТа. Коулсон скрестил руки на груди. – Мне это нравится ничуть не больше, чем вам, – весьма странным тоном сказал он. Что- то в голосе Фила заставило Питера поверить ему. Паук наблюдал за противостоянием неизвестного ему рода, причины которого по-прежнему были ему неясны, но Питер хотя бы мог сказать, что Коулсон крайне эмоционально относился к происходящему. – Паркер, – произнес Октавиус, смирившись с упорством Коулсона, – пожалуйста, оставь нас. Коулсон тоже повернулся в его сторону. – Я согласен с Доктором, мистер Паркер. Вам следует уйти. Юноша обратился к Октавиусу. – Слушайте, Док, если вы хотите, чтобы я остался... – Один из моих агентов проводит вас к выходу, – добавил Коулсон, махнув кому-то, кто только что переступил порог. Это был Юджин Энгстром. Чувствуя, как в нем закипает гнев, Питер шагнул в сторону Коулсона. – Погодите-ка секундочку... Вы не можете мне приказывать. Я гражданин Соединенных Штатов Америки, и у меня есть права! «Да, слабая и банальная заявка, – подумал он, – но что еще мне остается?» Энгстром в мгновение ока оказался рядом с ним, положив одну руку на плечо Питеру, а второй взяв его за запястье. – Сэр, если вы пройдете со мной наружу... Питер сжал свободную руку в кулак и замахнулся на Энгстрома. – Сэр! Сопровождаемый шипением помех безжизненный голос раздался со стороны Коулсона. Фил приложил палец к уху, отворачиваясь от остальных. – Агент Джонсон! Я сейчас немного занят. Еще одна вспышка помех, но теперь громче. Коулсон поморщился. Снова раздался тот же женский голос, но теперь он звучал настойчивее. – Сэр... у нас тут проблемка... Паучье чутье Питера включилось на полную мощь, а в следующий миг все здание содрогнулось. Когда Питер смог собраться с мыслями, в ушах звенело так, будто он оказался внутри Колокола Свободы8. Что-то забивало ему глаза, уши и рот, и юноша поднял руку и попытался смахнуть все это в сторону. Когда Пауку удалось протереть глаза, он увидел, что в воздухе висит плотное облако кирпичной пыли, сквозь которое проглядывают развалины добротного старого здания. Вся внутренняя стена огромного центрального помещения, возле которого они стояли и играли в свои игры, исчезла. На ее месте теперь остались только груда разбитого кирпича, крошки раствора и куски стали. |