Книга На расстоянии любви, страница 37 – Алена Судакова

— Решил свести меня с ума?

— Могу?

— Все ты можешь!

Соня отвернулась к стене.

Это ли не лучший вариант событий? Его не гонят, подставляют ему беззащитную нежную шею… Легкое прикосновение к волосам, а потом так же, едва касаясь ее кожи, вниз по каждому позвонку, чтобы тело Сони отзывалось, вспоминало знакомую ласку.

Не забыла…

— Что мне за наказание?!

Соня брыкнула и попала ему по ноге. Бурча что-то в одеяло, натянутое до носа, она повернулась лицом. Можно было разговаривать дальше.

— Ты решила, что мы скажем родителям? — улыбнулся он, убирая с ее лица волосы, которые, казалось, злились вместе с ней.

Соня опустила одеяло:

— Нет! А ты придумал, что будешь врать сыну? Если, конечно, хочешь увидеть его.

— Хочу!

Только почему же врать?..

Соня села, заправив одеяло под мышки.

— С этим будут проблемы.

— Почему?

— Потому что успел вырасти, пока тебя не было!.. Думаешь, он никогда не спрашивал, где его папа? Спрашивал, а потом в один день перестал — понял, что папы не будет!

Соню затрясло, и Трофим порывисто прижал ее к себе, уткнувшись подбородком в пахнущие цветами волосы.

— Вместе мы со всем справимся.

— О чем ты говоришь, Трофим?! Мы не можем быть вместе!

— Это из-за типа на синем "Москвиче"?

Она отстранилась, взглянула на него с удивлением:

— Из-за какого типа?.. Виталия?..

— Еще не знаю, как его зовут, но непременно познакомлюсь.

— Не смей! — торопливо возразила она.

Слишком торопливо. Трофим скрипнул зубами:

— Что он значит для тебя?

Соня зло поправила сползшую с плеча рубашку:

— Тебя не касается! Это моя личная жизнь.

— Она закончилась тогда, когда ты стала моей женой!

— И началась снова, когда ты ушел…

— Был изгнан из рая! — поправил Трофим. — Согласись, не одно и то же.

— Адам выискался, — фыркнула и получила в ответ:

— Ну и ты не Ева!

— Для других, возможно, и Ева!

— Это каких других? Для придурка с синей тарантайкой?

— А вот мне нравится и тарантайка, и синий придурок!..

Многим они занимались в постели, но дрались — впервые. Пощечины сыпались одна за другой. Соня с изумлением потирала алеющую щеку. Трофим облизывал разбитую губу.

— Однако… — Соня дотянулась до настольного зеркала и, надув щеку, рассматривала отражение: — Раздавать пощечины ты научился у любовниц?

— А я даже спрашивать не буду, откуда научилась этому ты!

Они враждебно уставились друг на друга.

— Ты вернулся, чтобы снова причинить мне боль? Только ошибся — я уже не та маленькая наивная девочка, смотревшая на тебя с обожанием.

— Ну, кому-то возраст идет на пользу, а кому-то наоборот.

Очередная пощечина осталась без ответа: Соня сбежала. Быстро накинула на себя платье и выскочила за дверь, не забыв оставить последнее слово за собой:

— Чтобы когда я вернулась, тебя здесь не было!

— Да я и сам уйду, только вот сына увижу…

— Так он и будет с тобой общаться!..

Пока Трофим вставал и надевал брюки, собираясь наказать ее за дерзость, Соня выскочила из дома, пронеслась по саду мимо отца и исчезла. Только калитка осталась открытой да ветерок донес слабый запах ее духов.

Трофим вышел на крыльцо, взглянул на щедрое солнце, заливающее сад, прищурился.

— Доброе утро, зятек!

Дядя Володя встал рядом, плечо к плечу.

— Что-то подозрительно тихо у вас ночью было. Не сдюжил?

Трофим рассмеялся. Что сделать в первую очередь, отругать старика за пронырливость или поблагодарить за поддержку? Если бы не упрямство дяди Володи, у него бы не хватило смелости предложить Соне снова жить вместе. А тут, как бы "под давлением" родителей, может, что-то и выйдет. Соня отцу противостоять не умела никогда.

— Видать, утро у тебя бодрое получилось! — продолжил тот, кивнув на пылающие щеки Трофима. — За дело или как?

— Или, дядя Володя. Пусть, зато внимание обратила.

— Щек не хватит.

— Хватит!

— А с рукой-то что?

Трофим развязал бинт, посмотрел на вспухший след от пореза.

— Не разошелся с цветами на подоконнике.

— Понятно.

Странная она, деревенская жизнь, словно и не идет, а стоит на месте. Отвык он от этого.

Трофим легко сбежал с крыльца, скинул рубашку, приноровился к топору. Поправил стоящее на чурбаке полено и расколол его пополам с первого раза. Сухие деревяшки с глухим стуком отлетели в стороны.

— Кхе-кхе, — усмехнулся Сонин отец, — силен мужик. Значит, дело пойдет. Видать, помогает твой фитнес. А мне вот этот топор — тоже как фитнес.

Трофим отложил топор, потянулся за рубашкой, но надевать не стал, бросил на плечо. В кармане брюк зазвонил сотовый. Он почти забыл о его существовании! Никто не дергает, не теребит, не надо бежать, выискивать короткие пути и объезды, пытаясь куда-то приехать вовремя. Здесь он всегда на месте, на своем месте.

На экране высветилось Викино имя. Вот с кем разговаривать ему не к спеху.

Сотовый был отключен и отправлен в бессрочную ссылку в карман.

— Как думаете, Владимир Кузьмич, куда она могла пойти?

— Так с утра куда?.. К Зойке, на реку — она любит туда ходить. Особенно на одно место. Сядет на камни, подтянет колени, лицом уткнется — то ли плачет, то ли нет. И смотреть тяжко, и подойти — спугнешь. Тоску иной раз одиночество только снять и может.

Неужели она ходит на их место?.. Вернее, сначала это было только его место. Он приходил туда побыть в одиночестве, потом к нему присоединилась Соня. Она обычно садилась за ним, ложилась щекой на его спину и молчала. Тогда ему казалось, что он думал об Ане, а на самом деле — слушал Сонино дыхание.

— Ну, Владимир Кузьмич, если она там… — Трофим почувствовал прилив бодрости, словно все проблемы уже решены и он снова победитель, — …обещаю тайком купить вам самых лучших сигарет!

Тот хрипло засмеялся.

— Да зачем они мне? Это я курил с тобой за компанию.

— Тогда хотите настоящее французское вино времен Наполеона? Мне французы подарили.

— Да я лучше нашей наливки или, вон, самогону. Ну и чего ты еще тут торчишь? Только переоделся бы сначала…