Книга Человек-Паук. Майлз Моралес, страница 34 – Джейсон Рейнольдс

– У вас мелочи не найдется? У вас мелочи не найдется?

– Что думаешь? – спросил Ганке шепотом, когда слепой приблизился к ним. Майлз внимательно посмотрел на старика, оценивая его неуверенные движения, подергивающиеся мышцы вокруг глаз. Майлз кивнул, и оба положили несколько долларов в стакан.

Когда поезд въехал на Проспект-парк, пассажиры высыпали из вагона, дав Майлзу и Ганке свободно вздохнуть. Пожилые люди и малолетние придурки быстро позанимали освободившиеся места, иногда втискиваясь в небольшие промежутки между слушающими музыку в наушниках и читающими книги. Как только двери закрылись, Майлз и Ганке стали держаться за вертикальные поручни вместо верхних. Как вдруг…

– Добрый день, дамы и господа. Простите, что беспокоим вас на пути домой, но мы положим начало вашим отличным выходным. Большинство из вас знает, который сейчас час, но если вы неместный – добро пожаловать в наш сумасшедший город, и приготовьтесь, потому что сейчас время шоу!

Парень с хриплым голосом важно прошелся по проходу с оголенной грудью, футболка была обмотана вокруг головы. Он сложил руки рупором у рта.

– Представление начинается! – крикнули двое-трое ребят в унисон.

– Представление начинается! – пропищал Ганке и поиграл бровями, глядя на Майлза.

Заиграла музыка, люди начали хлопать.

– Смотрите внимательно! – крикнул самый юный парнишка, а танцор постарше начал с нижнего брейка. Затем пошли прыжки, стойки на руках, трюки с поручнями. Туристы смотрели на все это завороженно, с отвисшими до колен челюстями. Руки в карманах и сумках.

Через тридцать секунд ребята крикнули: «Вот наше представление!». Парень без футболки снова начал хлопать, остальные пассажиры присоединились. Он бегал туда-сюда по вагону со шляпой в руках, собирая пожертвования зрителей. Ганке поднял в воздух двадцатидолларовую купюру, но когда паренек дошел до конца вагона, где стояли они с Майлзом, Ганке крепко сжал деньги в руке.

– Давай-ка устроим за нее батл.

– Ганке, не надо, – простонал Майлз. – Чувак, он не…

Но паренек смотрел на Ганке. Казалось, он даже не слышал Майлза.

– И зачем мне это? У меня уже есть деньги, – он слегка встряхнул шляпу.

– Потому что ты собрал с этого вагона около десятки. У меня в руке в два раза больше. Ты уйдешь либо с тридцаткой, либо с десяткой. Так что ты ничего не теряешь. Это беспроигрышное пари.

– Я против тебя? – спросил паренек. – Я что, похож на дурака?

Ганке усмехнулся.

– Выбирайте лучшего из ваших.

Паренек позвал остальных членов команды. Майлз пытался все уладить, но Ганке продолжал размахивать двадцаткой, которая делала Майлза практически невидимым.

– Ладно, давай. Ты и я, – сказал капитан команды. Это был крепкий парень с косичками и большими серьгами, в которых были, очевидно, фальшивые бриллианты.

– Нет-нет-нет. Вы выбрали своего лучшего, а я выберу своего, – Ганке положил руку Майлзу на плечо. – Его.

– Да он врет. Он все сделает сам. Я не т-танцор, – заикаясь, пробормотал Майлз.

– Это точно, на танцора ты не похож, бросил паренек. – Да и ты тоже, – сказал он Ганке.

Ганке тут же сделал замысловатое движение корпусом.

– Со мной лучше не связываться, – предупредил он. – Но он круче, – Ганке наклонился к Майлзу и прошептал: – Только не повторяй того, что делал сегодня в комнате, – затем он повернулся к команде танцоров и скомандовал: – Врубайте музыку!

Из старого ручного стерео снова раздался бит. Заиграла какая-то повторяющаяся электронная музыка, которую Майлз раньше никогда не слышал. Пассажиры снова начали хлопать.

– Внимание, дамы и господа. Дружеское соревнование!

Парень с косичками стал извиваться под музыку, чуть не завязываясь в узел. Его руки, длинные и худые, оказались на удивление сильными, когда он подпрыгнул, схватился за горизонтальные поручни под потолком и, делая вид, что едет на велосипеде, пробрался так до конца вагона.

– Давай свой рюкзак, – сказал Ганке, практически срывая его со спины Майлза.

– Твоя очередь, – сказал паренек.

– Чувак, во что ты меня втянул? – спросил Майлз, но, прежде чем он успел добавить что-либо еще, Ганке толкнул его в невидимый танцевальный круг. Все наблюдали, даже ньюйоркцы, которые привыкли игнорировать подобные шоу. Пожилые афроамериканцы смотрели поверх очков, улыбаясь. Юные белые дамы сидели, положив руки на колени, в предвкушении. Дети хлопали, не попадая в такт.

– Давай! Давай! Давай! – крикнул Ганке. Майлз застыл. Затем, вопреки совету Ганке, начал свой странный танец, словно его ударило током. Руки-ноги шли в разные стороны, лицо искривлялось сильнее, чем тело, которое, похоже, вообще стало каменным. Дети рассмеялись.

– Э-э-э, он пока разогревается, – сказал Ганке. Он повернулся к Майлзу. – Покажи, как ты лазаешь по стене.

– Что?

– Лазаешь по стене, – Ганке подмигнул.

Наконец Майлз понял, что Ганке имел в виду все это время. Он повернулся ко всем спиной и побежал в конец вагона, петляя между поручнями. Добежав до конца, он прыгнул, оттолкнулся от двери, ведущей в соседний вагон, и быстро прополз по потолку в другой конец вагона. Никаких поручней, только пальцы и ноги.

Все в вагоне зааплодировали, разразившись смесью восторга и недоумения. Даже юные танцоры хлопали и кивали. Они выключили музыку, замахали руками, крича:

– Всё! Всё!

Ганке убрал двадцатку в карман, затем открыл свой рюкзак и отправился по вагону собирать деньги… со всех. Даже ребята-танцоры дали ему доллар.

Они озадаченно смотрели на Майлза. Они даже пробовали повторить его трюк, пытаясь ухватиться за полоток, пока наконец не поняли, что зря теряют время. В конце концов ребята отправились в следующий вагон, чтобы продемонстрировать свое шоу другим пассажирам, а Ганке достал собранные деньги из рюкзака и отдал их Майлзу.

– Сколько там? – спросил Ганке.

– Около сорока баксов, – ответил Майлз, не веря своим глазам.

– Кхе-кхе, – многозначительно откашлялся Ганке, когда поезд остановился на Атлантик-авеню, где Майлзу нужно было пересесть на другой поезд, чтобы доехать до станции Лафайет. Майлз отсчитал от кучки денег четыре доллара и сунул их Ганке в руку. – Вообще-то я беру за свои услуги двадцать процентов. К тому же это последний веселый момент перед роковым ужином, так что… давай, – Майлз сунул ему в руку еще четверку, встал и перебросил рюкзак через плечо. И когда Майлз протискивался на выход между входящими в вагон людьми, Ганке крикнул:

– Я же говорил!

Став на тридцать долларов богаче, Майлз шел через парк домой. Ранним вечером старики играли в шахматы и слушали соул, доносившийся из окна припаркованной рядом машины. Дети гоняли на велосипедах с неровными тренировочными колесами. Юные парочки целовались на скамейках – которые скоро станут кроватями для бездомных – рядом с пожилыми дамами, раздававшими церковные брошюры. Дул легкий ветерок, и деревья в парке раскачивались, будто перешептываясь с Бруклином шелестом листвы.