Книга Темное пророчество, страница 61 – Рик Риордан

— Позже, — пообещала Эмми, хотя её тон подсказал мне, что я могу ничего и не получить. — Оно ванильное. Мы собирались добавить мороженые персики, но… — она посмотрела на Мэг. — Подумали, что это будет бестактным.

Мэг была слишком занята запихиванием в рот жареного тофу, чтобы ответить.

— Как бы то ни было, — продолжила Эмми, — Литиерсис предполагает несколько дюжин смертных наёмников, примерно такое же количество полубогов из Императорского Дома, пару сотен отборных киноцефалов и других монстров, плюс обычные орды блеммий, замаскированных под местную полицию, пожарных и бульдозеристов.

— О, отлично, — сказала Талия Грейс. — Обычные орды.

Эмми пожала плечами.

— Коммод собирается сравнять Юнион Стейшн с землёй. Для смертных это будет выглядеть как срочная эвакуация.

— Утечка газа, — предположил Лео. — Это почти всегда утечка газа.

Калипсо выбирала тёртую морковь из своего салата, что я счёл личным оскорблением.

— Выходит, у них перевес сил раз в десять? Двадцать?

— Да это же проще простого, — ответил Лео. — Я возьму на себя первые две сотни врагов, а потом, если устану…

— Лео, прекрати, — Калипсо нахмурилась и послала Эмми извиняющийся взгляд. — Он начинает шутить больше, когда нервничает. И ещё, когда он нервничает, шутки становятся хуже.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — Лео засунул морковь в рот, как клыки, и зарычал.

Мэг чуть не подавилась своим тофу.

Талия протяжно вздохнула.

— О, да, это будет веселая битва. Эмми, вы запаслись дополнительными стрелами? Мне понадобится полный колчан, просто чтобы пострелять в Лео.

Эмми улыбнулась.

— У нас много оружия. И, благодаря Лео и Джозефине, защита Вэйстейшн ещё никогда не была сильнее, чем сейчас.

— Всегда пожалуйста! — Лео выплюнул свои «клыки». — Также я напомню вам об огромном бронзовом драконе в углу, если, конечно, я успею закончить его настройку до вечера. Он ещё не готов на все сто.

Я бы посчитал гигантского бронзового дракона, готового хотя бы на семьдесят пять процентов, довольно обнадёживающим фактором, но мне не нравился перевес «двадцать к одному». Кровожадные крики зрителей на арене всё ещё звенели у меня в ушах.

— Калипсо, — спросил я, — что насчёт твоей магии? Она вернулась?

Её взгляд, полный безнадежности, был мне знаком. Я выглядел так же каждый раз, когда вспоминал обо всех потрясающих божественных штуках, которые больше не были мне доступны.

— Всего пара вспышек, — сказала она. — Этим утром я смогла сдвинуть чашку кофе на кухонной стойке.

— Ага, — вмешался Лео, — но сдвинула потрясающе.

Калипсо шлепнула его по руке.

— Джозефина сказала, что мне нужно время. Если только… — она заколебалась. — Если мы переживем завтрашний день.

У меня появилось чувство, что она хотела сказать что-то другое. Лео и Эмми обменялись заговорщическими взглядами. Я не стал давить. В тот момент единственный заговор, который бы меня заинтересовал, заключался в гениальном плане, как тайно провезти меня на гору Олимп и восстановить мою божественность к завтрашнему утру.

— Справимся и так, — решил я.

Мэг с причмокиванием доела последний кусок тофу. Затем она продемонстрировала свои обычные изысканные манеры, отрыгнув и вытерев рот рукой.

— Только не мы с тобой, Лестер. Нас тут не будет.

Мой желудок начал перемешивать собственный маленький салат.

— Но…

— Пророчество, дурачок. Первые лучи солнца, помнишь?

— Да, но если на Вэйстейшн нападут… разве мы не должны остаться и помочь?

Из моих уст этот вопрос звучал странно. Будучи богом, я с радостью предоставил бы смертным героям защищаться самостоятельно. Я бы сделал попкорна и понаблюдал за кровопролитием издалека, с горы Олимп, или просто посмотрел бы нарезку лучших моментов чуть позже. Но как Лестер я чувствовал обязанность защитить этих людей — мою дорогую старую Эмми, грубоватую Джозефину и не-такую-уж-и-маленькую Джорджину, которая могла оказаться моим ребёнком. Талия и охотницы, Джимми в Потрясающей Набедренной Повязке, гордые родители-грифоны наверху, чудесная слониха внизу, даже вызывающий неприязнь Литиерсис… Я хотел остаться здесь ради них.

Возможно, вам покажется странным, что я до сих пор не учёл противоречащую этому цель — разыскать Пещеру Трофония с первыми лучами солнца — и то, что она может помешать мне остаться в Вэйстейшн. В свою защиту могу сказать, что боги могут разделять свою сущность на множество разных воплощений одновременно. У нас не то чтобы много опыта в составлении расписания.

— Мэг права, — сказала Эмми. — Трофоний призвал тебя. Возможно, получение твоего предсказания — единственный способ не допустить, чтобы сбылось предсказание императора.

Я был богом предсказаний, но даже мне уже становилось от них тошно. Я кинул взгляд на Агамеда, парящего у лестницы, ведущей наверх, и подумал о последнем оставленном им мне сообщении: «Мы не можем оставаться». Имел ли он в виду защитников Вэйстейшн? Или что-то совершенно иное? Я почувствовал себя насколько подавленным, что мне захотелось схватить его магический шар и запустить им в его несуществующую голову.

— Не вешай нос, — сказала мне Талия. — Если Коммод обрушится на нас с целым войском, охранять Оракула останется только небольшое количество солдат. Это даст тебе наибольшую возможность попасть внутрь.

— Ага, — добавил Лео. — Кроме того, может, у тебя получится вернуться вовремя и сражаться с нами! Ну, или мы все помрём, и это будет не важно.

— Теперь я чувствую себя намного лучше, — пробурчал я. — Только Мэг и я, в какие неприятности мы вообще можем влипнуть?

— Угу, — согласилась Мэг.

Она, казалось, совершенно не волновалась. Думаю, это от недостатка воображения. Я же в подробностях представил кучу ужасных исходов, которые могут ожидать двух людей, направившихся в опасную пещеру ужасающего недружелюбного духа. Лучше бы сразиться с толпой блеммий на бульдозерах. Я бы даже обдумал предложение почистить еще моркови.

Я как раз мыл тарелки после ужина, когда Эмми схватила меня за руку.

— Просто скажи мне одну вещь — это была расплата?

Я уставился на неё.

— Что… какая ещё расплата?

— Джорджина, — пробормотала она. — За то что… ну, ты понял, я отвергла твой дар бессмертия. Была ли она…

Эмми сжала губы тонкой линией, будто не доверяла им сказать что-то еще.

Я и не думал, что можно почувствовать себя ещё хуже. Ненавижу это свойство человеческого сердца. Кажется, оно умеет тяжелеть до бесконечности.

— Дорогая Эмми, я бы никогда в жизни, даже в худшие из моих дней, когда я уничтожал народы стрелами чумы или подбирал песни для сборников Kidz Bop ^[31], ни за что бы не стал мстить подобным образом. Клянусь тебе, я не знал, что ты здесь, что ты оставила охотниц, не знал, что существует Джорджина… Да я вообще ничего не знал. И мне очень жаль.