Книга Веспасиан. Павший орел Рима, страница 47 – Роберт Фаббри

Сабин был в равной степени ошарашен.

— Похоже, они прихватили весь обоз. Шатёр они сжечь не смогли. Из-за дождя он был слишком мокрый.

Пять всадников-херусков спешились возле входа в шатёр и знаком велели колонне сделать то же самое. Их предводитель, старик лет шестидесяти, вошёл внутрь шатра. Спустя несколько секунд он вышел и что-то сказал Ансигару.

— Вы можете войти, — сказал тот Веспасиану, Сабину и Луцию Пету. — А мы пока дадим лошадям возможность пощипать траву.

— На этот раз ты пойдёшь с нами? — спросил Веспасиан Магна, шагнув ко входу в шатёр.

— Ты ещё спроси, заикается ли император!

Раздвинув полы шатра, Веспасиан оказался в коротком коридоре с кожаными стенами — точь-в-точь как в шатре претория в лагере Поппея во Фракии. Правда, здесь не было переносного мраморного пола, а лишь простой, дощатый, из навощённых деревянных половиц. Сделав несколько шагов по коридору, Веспасиан вошёл в главную часть шатра.

Вокруг мерцали сальные свечи, освещая довольно искусно обставленную комнату — обтянутые кожей диваны, бронзовые статуи, резные кресла и столы, которые украшали керамические и стеклянные чаши и вазы. В дальнем конце комнаты стоял массивный дубовый стол, заваленный свитками. Перед ним в курульном кресле сидел римский наместник в полной военной форме. Что было тем более невероятно, ибо сидевший за столом человек был слишком молод, чтобы быть наместником. Вдобавок у него была пышная чёрная борода.

— Добро пожаловать, римляне! — произнёс «наместник». — Я — Тумелик, сын Эрминаца.

Веспасиан открыл было рот, чтобы приветствовать Тумелика, но тот не дал ему заговорить, упреждающе подняв руку.

— Имён можете не называть, — произнёс чернобородый вождь, буравя его исподлобья холодными голубыми глазами. — Не желаю даже запоминать их. После того как сбежал из империи, я поклялся громовержцу Донару больше не иметь дел с римлянами и, если вдруг нарушу данное слово, да поразит меня его гнев. Однако по просьбе моего старого врага, Адгандестрия, я попросил бога один раз сделать исключение ради блага моего племени и всей Германии. — Тумелик указал на расставленные по комнате ложа. — Садитесь.

Веспасиан и его спутники приняли предложение и устроились поудобнее, насколько это было возможно под тяжёлым взглядом Тумелика. У их хозяина был крупный, но красивый нос, явно несколько раз перебитый. Ухоженная пышная борода скрывала лицо почти до высоких скул. Из-под длинных усов виднелись тонкие, бледные губы. Приглядевшись к его подбородку, Веспасиан сумел разглядеть за густой растительностью ямочку. Это точно был тот, кого они искали, — Тумелик.

— Адгандестрий сказал мне, что вы просите моей помощи в поисках имперского орла, утерянного вашими легионами после того, как мой отец разбил их здесь, в Тевтобургском лесу.

— Это так.

— Почему вы решили, что я стану вам помогать?

— Это будет в твоих интересах.

Тумелик презрительно усмехнулся и, подавшись вперёд, ткнул пальцем в Веспасиана.

— Римлянин, когда мне было два года, меня с моей матерью Туснельдой провели по улицам Рима в качестве победных трофеев Германика. Сделано это было нарочно, чтобы унизить моего отца. И как будто этого было мало, нас с ней отправили в Равенну, жить с женой его брата Флавуса. Того самого Флавуса, который всегда сражался на стороне Рима даже против своего собственного народа. Третье унижение состояло в том, что меня в восьмилетием возрасте отдали учиться на гладиатора. Я, сын освободителя Германии, сражался на арене на потеху городской черни!

Я выиграл свой первый бой, когда мне было шестнадцать, а четыре года спустя, когда мне исполнилось двадцать лет, я получил деревянный меч, символ свободы, после того как провёл ещё пятьдесят два поединка. Первое, что я сделал, когда получил свободу, — это свёл счёты с дядей Флавусом и его женой. После этого я вместе с матерью вернулся сюда, к моему народу. Как же могут совпадать мои интересы и интересы Рима после всего того, что твоя империя сделала со мной?

В свою очередь, Веспасиан рассказал Тумелику о готовящемся вторжении в Британию и о том, что думает Адгандестрий по поводу последствий этого похода.

— И ты считаешь, что Рим не наберёт ещё три или четыре новых легиона и не заменит ими те, что находятся в Британии? — спросил Тумелик. — Конечно, наберёт. Риму хватит людей ещё ни на один десяток легионов, и старик должен это понимать. Если только империю не поразит мор, её население будет расти и дальше. Уже сейчас римское гражданство даётся всё большему числу жителей провинций. Рабы тоже постоянно получают свободу и римское гражданство. Им нельзя вступать в легионы, но их сыновья такое право имеют.

Но я согласен с Адгандестрием в том, что касается ближайшего времени. Вторжение в Британию обезопасит нас на время жизни одного поколения или даже дольше.

Тумелик снял с головы шлем с высоким плюмажем и поставил его на стол. Длинные волосы упали ему на плечи. Посмотрев на римлян, он рассмеялся неестественным, деревянным смехом.

— Если бы не мой отец, эту форму здесь, в Германии, носил бы какой-нибудь римлянин. Но благодаря отцу я могу в таком виде общаться с преемниками человека, которому она принадлежала. Я также могу принимать их в этом шатре и подавать им закуски на его блюде.

С этими словами Тумелик дважды хлопнул в ладоши. Дверь у него за спиной открылась, и в комнату, неся подносы, уставленные серебряными чашами, кубками с пивом и блюдами с едой, вошли два бородатых раба лет пятидесяти. Когда они подошли ближе и принялись разносить угощения, Веспасиан с ужасом заметил, что волосы у них подстрижены коротко, на римский манер.

— Да, ты угадал, Айюс и Тибурций, оба взяты в плен в этом лесу тридцать два года назад, — подтвердил подозрения Веспасиана Тумелик. — С тех пор они наши рабы. Они не пытались бежать. Верно, Айюс?

Обслуживавший Веспасиана раб повернулся и кивнул.

— Верно, хозяин. Не пытались.

— Скажи им почему, Айюс.

— Я не могу вернуться в Рим.

— Почему?

— Потому что это позор, хозяин.

— Это почему же?

Айюс с опаской посмотрел на Веспасиана, затем снова на своего хозяина.

— Можешь сказать им, Айюс. Они пришли не для того, чтобы забрать тебя с собой.

— Потому что мы потеряли орла, хозяин.

— Потеряли орла? — задумчиво переспросил Тумелик и холодно посмотрел на старого раба, а в прошлом воина.

Годы рабства и позора сказались на Айюсе. Он понурил голову и горестно вздохнул, пытаясь сдержать рыдания.

— А ты, Тибурций? — спросил Тумелик, бросив тяжёлый взгляд на второго раба. Тот был постарше Айюса, почти полностью седой. — Тебе тоже до сих пор стыдно?

Тибурций покорно кивнул и поставил перед Тумеликом на стол чашу.

Стоило Веспасиану увидеть двух римских граждан, сломленных долгими годами рабства и бесчестия, как его удивление тотчас сменилось гневом.