Онлайн книга «Дотянуться до престола»
Нет, так оставлять нельзя, решать надо. Если Рыжий и в самом деле с людьми князя Пожарского надумал встретиться, то надо его остановить! Акимку он нашел быстро. Подстерег бывшего дружка возле церкви Гавриила Архангела в Мясницах, когда тот из трактира возвращался и… А что сложного? Один удар ножом – и нет свидетеля. Но мысль об опасности прочно засела в голове. Коли Рыжий с людьми князя снюхался, так и Роговец может. Нужно и его туда же… к праотцам. Несколько дней Пугало бродил по Москве, шлялся от кабака к кабаку, пытаясь выследить Николу, однако все без толку, не нашел. Но и забыть про бывшего приятеля не мог: звериным чутьем чувствовал, что Роговец для него смертельно опасен. Эх, кабы не люди князя Пожарского… Пришлось Ермолаю податься на юг. Он собрал с полсотни самых отъявленных головорезов и двинулся к Заруцкому. Атаман с войском все еще стоял в Воронеже, дожидаясь Краснобая. Казаки заняли все свободные терема, благо их было немало: многие жители покинули свои дома, едва услышав о приближении Заруцкого. Те, кто не поместился в воронежских избах, разбили шатры прямо на улицах, отчего город теперь походил на табор. Иван принял Пугало с распростертыми объятиями, дал под его начало сорок человек и сделал сотником. * * * Август выдался холодным, над городом низко висели серые тучи, по улицам гуляли стылые ветра, и Ермолай в ожидании похода на Москву поспешил занять небольшую избенку возле церкви Успения. Но вскоре стало известно, что Баловень со своим войском застрял где-то под Вологдой, и Заруцкий решил идти без него. Неподалеку от нового жилища Ермолая, на берегу реки Воронеж, стоял небольшой трактирчик. Хозяин, Федька Ухарь, хоть и ограбленный, но не павший духом, из города не уехал и продолжал наливать казакам доброго вина. Те его старания оценили и теперь платили за штоф звонкой монетой. Пугало, как и многие другие, повадился туда ходить, коротая промозглые вечера. За два дня до выступления, решив, как всегда, промочить горло, Ермолай отправился в трактир. Подойдя к старенькому, скошенному на бок домишке с наскоро намалеванной вывеской «Кружало [14] у Федьки», он дернул на себя скрипучую дверь и ввалился в тепло натопленной комнаты. Завидев его, из-за прилавка подмигнул хозяин: – Здорово, Ермолай! – И тебе не хворать. – Пугало стянул с головы шапку. – Озяб, небось? – Да уж, студено. Где наши-то? – А во-он, за печкой. Но едва гость сделал пару шагов, как из угла послышалось: – Ермолай! Пугало, ты, что ль? Он обернулся: к нему, раскинув руки, спешил Гришка Хортиц. – Здорово, братец! Друзья обнялись. – Ты откудова? Давно ль тут? – наседал Гришка. – Со Спасова дня. – Это как же мы не свиделись? А ну, давай к нам. Он кивнул на длинный стол, заставленный штофами вина и плошками с закуской. – Федька! – крикнул Ермолай. – Мне туды принесешь. – Добро! Гришка подвел его к столу и принялся знакомить с сидевшими за ним друзьями. – Казачки, это Ермолай Пугало, сотник, с ним не пропадешь! А это Васька Луков, Петюня Шацкий, Николка Роговец, Лукьян Семенов… Пугало впился взглядом в лицо одного из сидящих. Николка? Роговец? Твою ж мать! Как?! Ему из-за этого гада из Москвы пришлось бежать, и все ради того, чтоб нос к носу встретиться с ним в этом богом забытом кабаке?! – Сидай, выпей с нами, друже, – загалдели казаки, хлопая Ермолая по плечу. – Ха, да мы знаемся! – воскликнул Никола. – Здорово, братец. Выходит, тебя теперича Пугалом кличут? За это, что ль? Это тебя девка приложила? Он выразительно ткнул пальцем в щеку Ермолая. Тот отшатнулся, потер шрам и процедил сквозь зубы: – В бою саданули. Роговец расхохотался на весь кабак, под кустистыми бровями лукаво блеснули карие глаза. Между тем подскочил целовальник, поставил на стол свечу в оловянном подсвечнике, штоф вина и оловянный же стакан. Ермолай с ходу плеснул себе полный и залпом выпил. – Что за девка? – заинтересовался Гришка. Пугало грозно уставился на Николу и, не глядя на Хортица, бросил: – Попутал Роговец. – Ну как же, как же, – залился тот, но, поймав взгляд бывшего приятеля, осекся. – А могет, и всамдель попутал. – А пить-то ты горазд, Ермолка, – засмеялся молоденький казак, которого Хортиц назвал Лукьяном, – полон стакан кувыркнул махом. Мысленно порадовавшись, что разговор перешел на другую тему, Пугало кивнул: – Агась, мы могем. – Давайте-ка, братцы, за здравие царя Ивана Дмитрича! Казачки дружно подняли стаканы, выпили и загалдели. Шум, болтовня, стук посуды, смех… Лишь Ермолай сидел молча, прикидывая, насколько опасен для него Роговец. Нет, пожалуй, бояться нечего. Уж кто-кто, а Заруцкий за какую-то там девку корить не станет. Подумаешь, снасильничал, да у атамана в войске сплошь и рядом такое. Тогда почему душа волком воет, предупреждая об опасности? – Давеча из Москвы прискакали, когда мои на воротах стояли, – услышал Пугало голос Гришки, – дык, сказывают, то послы от бояр к Иван Мартынычу. – Прям послы? – недоверчиво спросил Никола, почесав бороду. – Ну, прям не прям, а люди государевы. Поди, об замирении хлопотать станут. Так что, могет, братцы, и распустит нас атаман заместо похода-то. – Ага, хрен им да редьку, – пьяно воскликнул Лукьян. – Какое замирение? Пожгем Москву, меха да шелка отымем, тогда и поглядим. Ермолай нахмурился. Вот так так! Это что ж получается? Приехали чины московские, умаслят атамана, и все. Нагрянут люди Пожарского, те, что его ищут. Н-да, только он вздохнул свободно, а тут на тебе, новый поворот. И что теперь? Снова бежать? В Дикое Поле аль еще куда? Сколько ж можно?! Нет уж, кончать с Николкой надо, пока худого не случилось. Согласится Заруцкий или повесит послов, еще поглядим, а каждый день ходить, словно под топором… Проще порешить, и всего делов. Застолье продолжалось уже часа три. Пугало захмелел, в голове шумело, дьявольски хотелось спать. Но уйти он не рискнул, а ну как Николка осмелеет, пока его нет, и проболтается Гришке и остальным. И тут Роговец встал, похлопал Хортица по плечу: – Ладно, братцы, идти мне надобно. – Куды? Рано больно! Но тот, не слушая, кинул на стол медяк и направился к двери. – Погодь, Никола, я с тобой, – тут же подхватился Ермолай. Они вышли, слегка пошатываясь, холодный ветер пахнул в лицо запахом далекого костра. Внизу, под крутым берегом, катились темные воды Воронежа. |