Онлайн книга «Дотянуться до престола»
«А ведь неплохо бы поддержать авторитет новым „чудом“. Тогда и старые лучше вспомнятся, и глупости в народе перестанут ходить». – Ты б, государь, сгоряча-то не рубил. – Князь нетерпеливо шевельнул бородой. – Ежели Иона с Филаретом заодно супротив тебя пойдут… Небось, ведаешь про царя Дмитрия, коего бояре напраслиной-то оплели. Петр подошел к окну и, встав на лавку, окинул взглядом площадь. Заснеженные улицы, заборы, купола. Как уныло, сумрачно. А тут еще эти мятежники. Хотя чему удивляться? Церковь на Руси – крупнейший феодал, понятно, что она не может не сопротивляться новшествам. Но чтобы такую глупость, как ложные чудеса, придумать… – А скажи-ка, князь, – обернулся он к Пожарскому, – кто мутит-то? Филарет, что ль? Дмитрий Михайлович насупился и даже вроде бы покраснел. – Казни, государь, – не ведаю. Охранная изба все дни напролет работает, уж и боле людев взял, и денег на подкупы выделил, но откель слухи идут, понять неможно. Видать, кое-кто из старых там супротив нас стоит и препятствует всячески. Я вот думаю, ото всех, кто при Федоре Иваныче взят, избавиться, кликнуть новых, преданных. И главу доброго поставить. К примеру, Шеина. – Это которого? Михал Борисыча? – Ну да, того, кто Смоленск в двенадцатом году оборонял. Уж столько хитрости проявил, а тут она ему снадобится. Он же, как из полона возвернулся, без места сидит. С ним работа веселее пойдет. – Что ж, Шеина так Шеина. – Петр задумчиво почесал щеку и повернулся к Филимону: – Как там старец Амвросий, жив еще? – Слава Богу, царь-батюшка. – А сходи-ка ты к нему, порасспрошай, что там ему про все это видится. И, коли он Филаретову сторону не держит, пущай в народе в нашу пользу сказывает. Мол, козни диавольские супротив посланника Божия подымаются, дабы опять Русь смутою захлестнуть. – Сделаю, государь. – Ну вот и ладненько. Все, что ль, Дмитрий Михалыч, аль еще чего есть? – От атамана Заруцкого весть пришла. Просит твоего, государь, вспомоществования. Сказывает, османцы по весне на Азов идти сбираются, опасаются казаки, что не выстоят. Петр кивнул: – Давно жду, уж и всамдель пора бы. Пущай приходят. Да только и мы не лыком шиты, а, князь? Глава 6
Выйдя от царя, Филимон огляделся. У двери замерли два стрельца, а в противоположную дверь как раз входил Василий. Писарь подскочил к нему и жарко зашептал: – Васьк, а Васьк, слышь… – Чего? – Князь-то твой Петру Федорычу сказывал, мол, на Москве неспокойно. Слухи ходют, будто чудеса вкруг него не настоящие были, а, дескать, ты по указке Дмитрия Михалыча их учинял. – Да полно?! А как? – Вот не ведаю, – развел руками Филимошка. – Ой, да ну, пустое, небось. – Тише ты! – Писарь покосился на стрельцов. – Князь-то не сумлевается, что кто-то народ с умыслом мутит. Супротив государя замышляют. Василий, слушая это, внимательно разглядывал свои сапоги. Лицо его было мрачнее тучи, веснушки побледнели, рыжие брови сошлись у переносицы. Помолчав с минуту, он решительно заявил: – Ладно, сам все сведаю. – И обернулся к стрельцам: – Я в Китай побег, а вы тут глядите в оба! Сани возьму, так что возвернусь вскорости. Десятью минутами позже Василий уже въезжал на Пожар. Крикнул вознице: «Годи тут!» – и медленно двинулся между торговыми рядами, прислушиваясь к разговорам. Вокруг стояла суета, в тканых рядах продавцы наперебой расхваливали шелка и полотно, в железных звонили в колокола, стучали подсвечниками и запорами, от церковных веяло запахом благовоний, от восковых – свечей. В мясном, рыбном и мучном рядах было особенно многолюдно. Покупатели придирчиво оглядывали товар, приценивались, спорили, торговались. Казалось, все заняты своими делами и никому нет дела до царя. Василий бродил не меньше часа и порядком замерз, когда в винном ряду услышал горячий спор. – Гляди, какое, – важно говорил низенький коренастый продавец, – прямиком из закатных стран. – Ага, – подмигнул покупатель, улыбчивый черноволосый мужичок в зипуне, – поди, такого шереметевская дворня и обпилась, когда им чадовы чудеса-то привиделись. Все вокруг рассмеялись, а толстая баба в коротком шугае приподняла подол юбки и звонко выкрикнула: – Ох, мне бы пару мужичков вином энтим опоить, я б им свои чудеса показала! Снова хохот. Васька, активно работая локтями, пробрался через собравшуюся толпу и встал напротив мужичка. – Неправда твоя! – горячо начал он. – Никто не обпивался, а чудеса всамдель были, самые настоящие! – Да полно! – Ты-то почем ведаешь, служивый? – дернул его за рукав какой-то старик. – Я сам тогдась на том дворе стоял! Своими очами видел горящие буквицы, а вдругорядь слыхал глас Богоматери… – Эва, сказанул, – рассмеялась баба в шугае. – А Илья-пророк на огненной колеснице не спускался ли? Теперь уже гоготали, казалось, все винные ряды. – Я не прилыгаю [23]! Толстуху вдруг отодвинул пожилой стрелец с седыми усами и умным взглядом. – Слышь, паря, – обратился он к Ваське, – коль ты на том дворе стоял, должон помнить Агафью, иже мамкой дитятиной была. – Ну, помню, вестимо. – Так вот она надысь самолично сказывала, мол, чудеса по указке князя Пожарского учиняла. И стражник чадов ей помогал. – Да как же? Не могла Агафья… То, небось, и не она была вовсе. Наговор это, батя. – Нет, служивый, взаправду. Она моя давнишняя знакомица, так что сумлений тут никаких. Ошарашенный, Василий кивнул и медленно побрел к саням. – Вась, ты, что ль?! – Я, Агафья. Бывшая мамка заполошно всплеснула руками. Глаза вспыхнули радостью, и она бочком подскочила к гостю. – Батюшки, чего ж ты на стуже-то стоишь? Ступай за мной, травяным настоем напою. Вскоре они уже входили в просторную поварню, где шипели и шкварчали яства для готовящегося ужина. Дворня помнила бывшего Петрушиного стража и забросала его вопросами: – Чет тебя давно не видать, а, Васьк? – Все ли ладно? – Ты при князе Пожарском аль прогнали уже? – Ну, полно, полно, – махнула рукой Агафья, увлекая Василия в угол за печкой, где стоял небольшой, крепко сбитый стол. Через пять минут перед Василием красовался дымящийся пузатый жбан, от которого шел терпкий запах трав, и большая плошка ячменных лепешек. Дела с соседским конюхом у Агафьи не сладились, и теперь она вовсю хлопотала вокруг гостя. |