Онлайн книга «Дотянуться до престола»
Потягиваясь и зевая, Василий неохотно сел. Сейчас придет Агафья, хоть и отставленная, но все еще помогавшая ухаживать за неспокойным мальчишкой. Стражу она нравилась, и он никогда не упускал случая поболтать с ней. И в самом деле, вскоре появилась мамка. Взглянув на Василия, улыбнулась: – Все почиваешь? Тот бодро вскочил, приобнял ее и, ущипнув за бок, пропел: – Жаль больно, что без тебя. – Охолонись, нахальник! – рассмеялась Агафья и толкнула дверь в спальню Петра. – Уйди, окаянный, пора мне ставенку сымать. Оставив свечу на пороге, она шагнула в комнату. Василий снова сел было на лавку, как вдруг мамка заголосила: – А-а-а! Батюшки-светы! А-а-а! Парень рванул к ней, его рыжие волосы растрепались, на веснушчатом лице застыла тревога. В горнице было темно, снять ставень женщина не успела. Стоявшая на пороге свеча отбрасывала тусклый свет на ее грузную фигуру. – Чего орешь?! Агафья, не в силах больше сказать ни слова, с ужасом тыкала пальцем в сторону постели мальчика. Василий взглянул туда и оторопел: над еле видным в темноте ребенком сияли зеленоватым светом какие-то буквы. Парень застыл, потрясенный невиданным зрелищем, а комната между тем набилась челядинцами, которые сбежались на крики мамки. А та все тыкала и тыкала в буквы, другой рукой зажимая рот. Едва взглянув на светящуюся надпись, девки визжали, а мужики ошеломленно замирали, потом крестились и бормотали: – Мать честна! – Диво, эко диво! – А что начертано-то? – Откуда ж у нас грамотеи. – Святые угодники, это чего ж такое?! – Федор Иваныча надобно кликнуть. – Да нет его, в храме он. Бородатый старичок в сермяжной рубахе бухнулся на колени и с размаху приложился блестящей лысиной к половицам: – Заступница Небесная, спаси нас и помилуй! Василий наконец пришел в себя, рванулся к лавке, схватил Пьера на руки и бросился вон из комнаты. И вовремя: едва он достиг низенькой притолоки, как зеленоватое свечение превратилось в огонь, буквы вспыхнули бело-зеленым пламенем, и толпа разом ахнула. Пошел едкий, удушливый дым, все закричали, закашляли, а Василий, закрыв Пьеру лицо огромной ладонью, завопил: – Ставень сымите, оконце откройте! И бросился в сени. Там, отдышавшись, он расстегнул кафтан и укрыл им мальчика. Холопы, выбегавшие из комнаты, метались рядом с ними, все еще кашляя и заполошно отдавая друг другу приказы: – Дверь, дверь замкните! – Воды сюда! – Ванька, беги в храм за хозяином! Перепуганная Агафья наконец вспомнила о Петре. Дернув Василия за рукав, она прокричала: – Как малец? Жив? – Чего орешь, он и так напужался, – отмахнулся тот и наклонился к мальчику: – Все хорошо, не бойсь, милок. Мы с тобой тута маленько посидим, покамест хозяин не вертается… Между тем весть о происшествии в доме Шереметева быстро распространялась, и вот уже из соседних дворов стали прибегать люди с расспросами. Им рассказывали о чуде, как водится преувеличивая и привирая, и вскоре оказалось, что сам мальчик, посланец Господень, выбрасывал в воздух таинственные знаки, а потом движением руки их сжигал. На Петра, сидевшего на коленях у Василия, косились с опаской и благоговением. – Здорово, чадо! – раздалось над ними. Пьер поднял голову и увидел Филимона, того самого монаха, что качал его на руках в Успенском соборе. Он улыбнулся и потянулся к нему. – Гляди-ка, признал, – обрадовался чернец и потряс ребенка за пальчик. – Ты кто? – требовательно спросил Василий, отстраняясь и пряча малыша за спину. – Дык это… писарь из Чудова, Филимошка. Мальчонку-то твово я нашел при алтаре. – А здесь чего тебе надобно? – Архимандрит прислал. Сведай, грит, что там за буквицы таинственные сверкали. Велено их записать и прочесть владыке. Василий усмехнулся. – Как чего было – я обскажу. Своими очами видел диво неизглаголанное. А вот что там начертано, не ведаю, безграмотный, уж не обессудь. – Дык пойдем поглядим, – предложил Филимон. – Эва, поглядим, – засмеялся Васька. – Буквицы-то сгорели, а дымина такой пошел, что не продохнуть. Теперь вот, вишь, сидим тута, вертаться боязно. – Как так – сгорели? Ну-ка, давай сказывай по порядку. Василий откашлялся, приосанился и выдал историю в красках и со всеми подробностями. Филимон слушал, дивясь и недоверчиво усмехаясь. – Что ты хмыкаешь? – рассердился Василий, и веснушки на его лице вспыхнули. – Сказываю, все так и было, вот те крест. – И прям ярким пламенем буквицы горели? – Истину Васька глаголет, – кивнула стоявшая неподалеку Агафья. – Ни в чем не слукавил. Филимон, переведя взгляд с нее на стражника, решительно кивнул в сторону двери: – Пойдем-ка глянем. – Куды? Ступай один, я с дитяти глаз не спущу. А с ним идти несподручно, а ну как беда какая учинится. – Давай подержу покамест. – Агафья с опаской протянула руки. Поколебавшись, Василий передал ей ребенка, на всякий случай погрозил пальцем – стереги, мол! – и пошел с Филимоном в комнату Пьера. За ними, переглядываясь и пожимая плечами, потянулись боярские холопы. Филимон зашел первым, отворив тяжелую дверь. Через распахнутое оконце комнату наполнял морозный московский воздух. Монах огляделся – неплохо мальца пристроили – и повел плечами: – Брр, студено… И вдруг замер: в полутора аршинах выше лавки, служившей ребенку постелью, на крашеной стене копотью чернели буквы. – Царь, – прошептал Филимон. – Чаво? – переспросил кто-то из челяди, уже набившейся под низенькой притолокой. – Царь, – завороженно повторил монах и обернулся к Василию: – Эти буквицы пламенем горели? Помнишь ты их? – Вроде эти, – неуверенно кивнул страж, и народ зашумел, подтверждая. – Да они это, они. Что начертано-то? – Сказываю ж, «царь»! – рявкнул Филимон, но холопы по-прежнему вопросительно смотрели на него. – Что, вот прям «царь»? Вот прям истинно так? – Чего тут у вас? – сквозь толпу, тряся бородой, протиснулся Шереметев, встал посреди комнаты, глянул на стену и потрясенно выдохнул: – Царь… Домашние зашумели, заахали и принялись креститься. Послышался разноголосый шепот: – Господь Вседержитель! – Знак дала нам Царица Небесная. |