Онлайн книга «Веста»
|
– Что? – он подумал, что ослышался. Кажется, она получила в наследство крупную сумму. – Уже нет? – Нет. Ее плечо дернулось пренебрежительно и очень естественно. – А куда делись? – Истратились. Женщины. «Элена тоже…» – эту мысль он отпнул прочь, как ядовитого ежа. – На Информаторов, – послышалось сбоку. – Только они смогли мне предложить то, что я могу перенести через смерть. То, что смогу использовать. На Информаторов? Да, эти ребята способны разорить любого богача. – Что ты у них попросила? – Дар предвидения. Кей мысленно присвистнул. Веста, глядя в боковое стекло, пояснила: – Девять миллионов за то, чтобы семьдесят два часа по возвращению домой видеть будущее. Едва ли кто-то мог бы потратить деньги с большей выгодой, чем это сделала она. Теперь ясно, зачем ей нужен был старик… «Гениальный план. Только сложный, высосавший ее досуха». – Ты молодец, – произнес тихо. И увидел ее девчонкой. Удивленной. С распахнутыми глазами, чуть недоверчивую, которую впервые за долгое время кто-то похвалил. * * * Веста. Наверное, я рассказывала ему путано. Про Фредерика и его извращенные игры старалась мало и вскользь – не хотела, чтобы меня жалели или снова клеймили шлюхой. Странно, еще вчера мне было все равно. Да и теперь, наверное, тоже. И вообще, хватит, чего-то я расклеилась, пора собраться воедино. – Так я могу на тебя рассчитывать? Спросила деловито и наигранно весело, как привыкла. Однако Кей теперь смотрел не так, с затаенной болью. Как не чужой. Что ж, для этого и делилась, чтобы был рядом хоть кто-то «не чужой». И молчал. Я понимала. Теперь дело совсем не в деньгах – в решении переступить через себя. Я бы тоже не хотела стрелять в друга. – Сможешь убить меня «гуманно»? – Пули не бывают гуманными. – Чтобы быстро. Чтобы не мучилась. Он мог – я знала. Но вдруг спросил то, чего я не ожидала: – Там у тебя кто-то остался? – В каком… смысле? Родные – мать, отец, братья… – Парень? – Парень? – я рассмеялась от неожиданности и облегчения. – Нет… Как раз с «парнем» я накануне… и поругалась. Он сделал предложение другой. Зачем, спрашивается, берегла себя? Я не хотела об этом говорить, но прорвалось. У больных тем есть такое свойство – изливаться лавой. – Моя девственность досталась старику, который ее даже не заметил. Прозвучало жалко. И горько. Прозвучало так, будто я жалуюсь на судьбу – мол, так и не дождалась ни от кого ни нежности, ни ласки. Еще не хватало, чтобы Кей подумал… – Ты заколебал, – вдруг разозлилась. – Ты поможешь мне? Он молчал. Давно улетела муха, давно переползла отметку в пять часов стрелка часов на приборной панели. Гонял вдоль тротуара редкие еще пока листья ветер. Лицо моего соседа напоминало маску. А ответ прозвучал и вовсе глухо. – Это будет самый дерьмовый поступок, который я сделаю в жизни. Но я тебе помогу. Только теперь я выпустила из легких задержанный воздух. С облегчением. И с грустью. «Грустить-то с чего? Ведь он мне помогает…» Хрен знает, с чего. Но настроению не прикажешь. * * * – Твоя очередь! – Что? Прогорал за стеклами седана очередной осенний день – мало чем отличающийся от других, разве что датой на календаре. – Ну, я же «продала» свою историю? Точнее, обменяла. – На что? – На твою. И расскажешь ты ее у себя дома – хочу посмотреть, где и как живешь. Наверное, он хотел упрекнуть взглядом, не ожидал подобной наглости. Но передумал. И не стал. Знал: сам предложил то, что предложил, – хотел знать правду, был готов «платить». Теперь лишь вздохнул, качнул головой с кривой усмешкой – мол, женщины. И повернул ключ в замке зажигания. Кей. Его дом был примитивным – три комнаты, кухня. Чисто, но неуютно – уютом он не заботился. Самое главное – гостиная с диваном, телевизор напротив, холодильник, в котором есть пиво, – все для того, чтобы забыться. Чтобы не быть «здесь» и не жить в мире, в котором он не нашел для себя ничего ценного, где его жестоко предали. В дальней спальне, давно переставшей быть спальней (он чаще всего дремал перед телевизором), обустроена «военная» – по верстакам разложено оружие, по центру на столе «лаборатория», где он иногда, если требовалось, собирал мелкие бомбы. Ее Веста рассматривала дольше всего. А на лице странное выражение – смесь неприязни, укоризны и любопытства. – И давно ты этим занимаешься? Он следовал за ней из комнаты в комнату, как сторожевой пес. – Полтора года. Как вернулся. – Вернулся откуда? – С войны. – С войны? Я не знала, что здесь кто-то воюет… Все верно. О войне всегда знали лишь те, кому она была выгодна собственным в ней участием. – И долго ты там пробыл? – Достаточно. «… чтобы навсегда измениться. Ведь это даже не тюрьма – там сутки за год». – А спишь где? Кей указал в некое подобие кабинета, где возле стола с компьютером стояла тахта. Не стал пояснять, что сюда он, если чуток перебирал, доползал не всегда. Перебирал он, впрочем, не часто – работа требовала ясной головы и трезвого ума. Хорошо, что заказов он брал немного. Веста изучала его дом, как музей. Все осторожно потрогала, осмотрела, заглянула в холодильник, выглянула из окон, зачем-то, пробуя на мягкость, посидела на тахте. И только после этого переместилась в гостиную. Упала в кресло, в котором он никогда не сидел. – Рассказывай. Твоя очередь. – О чем? – Как докатился до жизни такой? Все, начиная с предыстории. Он застыл. Вдруг понял, что не сможет, если не выпьет, и пиво здесь не поможет. Пришлось доставать бренди. Теперь он чувствовал себя так же, как Веста за час до этого, – нырял в дерьмо с головой. И, что странно, от времени вкус дерьма не забывался – память отлично хранила и вкусовые качества, и текстуру, и цвет. Все так же ярко палило в его голове безжалостное солнце, кусался горячий ветер, скрипел на зубах песок. Все так же головокружительно пахли блестящие локоны Элены, и отлично помнился звук ее голоса… Вот только сердце не оживало, когда он думал о ней. |