Онлайн книга «Мадам Лафарг»
|
Наконец он тронул поводья, пустил лошадь в галоп и исчез. Больше я его никогда не видела» [93] . Так описывает Мария Каппель свою последнюю встречу с графом Ш(арпантье), окончательно лишившую ее надежды. 12
Согласимся, что трудно быть несчастнее бедной Марии. В двадцать один год она потеряла всех ближайших родственников, которые могли бы ей служить опорой. Лишилась она и последней надежды выйти замуж за любимого человека. После того, как имущество деда было поделено, ей досталось весьма скромное состояние – кажется, восемьдесят тысяч франков. Приходилось надеяться на милость какой-нибудь из тетушек. Ее взяла к себе мадам Гара. Мария прожила в доме семейства Гара уже чуть ли не год [94] , и вот однажды мой друг по имени Брэндо, директор газеты «Мессаже», зашел ко мне поутру часов в десять и сообщил: – Сегодня я везу тебя обедать в город. – Меня? – Тебя. И никаких возражений. Хочешь ты или не хочешь, поехать придется. – Надеюсь, к кому-нибудь из знакомых? – Разумеется, но ты не виделся с ними добрый десяток лет. – А ты бы не мог сказать, к кому именно? – Мог бы, да не хочу. Это сюрприз. – Одежда парадная – черный фрак, белый галстук? – Именно так, черный фрак, белый галстук. Я заеду за тобой ровно в шесть. – Зачем так рано? – До обеда с тобой хотят немножко поговорить. – Хорошо. Приезжай в шесть. Без пяти минут шесть Брэндо приехал и усадил меня в карету. Спустя десять минут наша карета уже въезжала в ворота банковского особняка и остановилась у дверей человека, чья подпись была неоспоримой коммерческой ценностью. Один приятель написал мне как-то из Марселя: «Ответь немедленно и подпишись Гара». Да, меня в самом деле пригласил на обед г-н Гара, а точнее, г-жа Гара. Два или три раза я встречал Поля Гара в свете, но никогда не был ему представлен и ни разу не говорил с ним. Мы поднялись на второй этаж. Г-жа Поль Гара распорядилась, чтобы меня немедленно проводили в будуар, там она ждала меня. И опять меня охватило замешательство. Даже большее, чем в гостиной г-на Лаффита. А как иначе? Я находился у нее в доме, я не мог называть ее на «ты» в присутствии мужа. В присутствии дочери… – Баронесса, – обратился я к ней. – Маркиз, – отозвалась она с улыбкой. – Может быть, нам перейти на английский, он избавил бы нас от многих затруднений? – продолжал я. – Говори со мной по-французски и так, как привык. Все знают, что мы выросли вместе, никто не обратит внимания. – А твой муж? – Представляя тебя, я шепну ему словечко. – Ну и прекрасно! А теперь позволь тобой полюбоваться. Брэндо не ошибся: с мадам Гара мы не виделись лет десять. Ей уже было тридцать шесть, на десять лет больше, чем на балу у г-на Лаффита, но она не утратила ни своей красоты, ни свежести. – Ты давно не бывал в Вилье-Элоне? – спросила она. – С тех пор, как угощался там утками Монрона. – Но обо всех наших несчастьях ты знаешь: смерть Каролины, смерть нашего дорогого папочки, несостоявшийся брак Марии… – С графом Ш(арпантье)? – Да. – Я слышал, Мария живет у тебя? – А что ей остается? – Я увижу ее? – Конечно! Мало этого, я очень хочу, чтобы ты с ней увиделся. Ты же знаешь ее романтический склад, она тобой восхищается. – А тетушка не разделяет чувств племянницы? – Я никак не привыкну, что имею дело с великим человеком. – Меня бы не порадовало, если бы ты обращалась со мной как с великим. А что с Марией? Ты, кажется, сказала, что хочешь, чтобы я повидался с ней? – Да, хочу. – Я тоже очень хочу с ней повидаться, я не видел ее лет двенадцать, а то и четырнадцать. – Я поручаю тебе сделать ей внушение. – Мне? Внушение Марии? И по какому же поводу? – Честно говоря, не знаю даже, как мне это высказать. – Высказать что? Луиза наклонила ко мне голову и сказала шепотом: – Вообрази себе, она у меня ворует. – Как то есть ворует? – Да, именно ворует. – Ты хочешь сказать, что время от времени она забирает у тебя кольцо или подвеску? Но она права, черт побери! Твоя красота не нуждается ни в каких украшениях! – Представь себе, она ворует у меня деньги. – Деньги?! Не может быть! – На прошлой неделе она украла у меня из кошелька сто франков. Я взял ее обе ручки в свои. – Позволь мне кое-что сказать тебе, милая Луиза. Если Мария взяла у тебя из кошелька сто франков, то виновата ты. – Как это я виновата? – Очень просто. С твоим-то богатством, имея шестьдесят, а то и восемьдесят тысяч ренты, – как ты можешь позволить Марии испытывать нужду в ста франках? – Ах, вот что ты имеешь в виду! Неужели ты думаешь, что она у нас в чем-то нуждается? – Девушки всегда в чем-то нуждаются. И потом, ты не помнишь, что одно время, когда она обедала только льдом и сахаром, у нее была болезненная страсть к воровству? Даже я помню рассказы, как она спускалась на кухню, и если находила там вилку или ложку, то уносила с собой и прятала. – Но это же деньги! Речь идет о деньгах! – Так что же ты хочешь, чтобы я ей сказал? У нас на сцене идет сто комедий про племянников, которые обкрадывают своих дядюшек. Теперь у нас появилась племянница, которая обкрадывает свою тетушку. – Знай я, что ты увидишь тут комедию, а не трагедию, я не стала бы к тебе обращаться. – Надеюсь, ты не собралась обращаться к королевскому прокурору? – Нет, по я подумала, что если человек с твоей репутацией, человек, которого она уважает, сделает ей серьезное внушение… – Я не обещаю тебе, что поговорю с ней очень серьезно, потому что большой серьезности тут не нахожу. Но обещаю поговорить настолько серьезно, насколько смогу. Только прошу разрешить беседовать нам наедине, без свидетелей. – Нет ничего проще. Я тебе ее сейчас же пришлю. Слышишь, часы бьют половину седьмого? Мы садимся за стол ровно в семь. У тебя целых полчаса. |