Онлайн книга «Облако»
|
Она чуть опустила глаза. – Вещи не всегда такие, какими кажутся. Вадим посмотрел во тьму. – Но и не дискотека. Здесь что-то особенное. Что здесь делают? – Иногда торгуют. Иногда делают все, что делают люди. Даже едят. – А еще? – Сочиняют музыку. Играют. – А вы? Девушка прозрачно смотрела сквозь него. – Живу. Слушаю, как разговаривают люди, как играют музыку. Думаю о том, о чем хочется думать. Иногда танцую стриптиз. – А вам хочется танцевать стриптиз? Она со светлой улыбкой посмотрела на него. – А я похожа на ту, которая делает то, что ей не хочется? Вадим задумчиво взглянул на нее. – Сдается мне, что вы танцуете не совсем обычный стриптиз. – Ну, шеста, во всяком случае, не использую. Да его здесь и нет. У девушки были покатые округлые плечи, как на рисунках пушкинской поры – единым изгибом переходящие в линию шеи – даже закрытые черным свитером, они не давали потеряться этой плавной, словно единым штрихом нарисованной линии. Словно смутно задетый какой-то ясной и спокойной, неуловимо ускользающей мыслью, Вадим смотрел на нее. – Вы хорошо танцуете, это видно даже по тем примитивным движениям, что мы делаем. Вы как-то так движетесь, что кажется, что вы должны хорошо танцевать. Она улыбнулась, чуть мечтательно, может быть рассеянно. – Я училась. – Где? – В Венгрии, у венгерских цыган, потом в Индии. Но это не важно. – А вам платят за это? Словно ожидая этого, она с улыбкой кивнула. – А вы бизнесмен, вам важно выяснить, на что человек живет. Вадим смущенно тряхнул головой. – Извините. Инстинкт. – Здесь другие инстинкты. – Да, я уже понял. Повинуясь неожиданному, ему самому непонятному импульсу, Вадим прямо посмотрел на нее. – Зачем же вам я? Не отпуская улыбки, она медленно опустила глаза. – Мне стало вас жалко. Вадим крутанул головой. – Это плохо. – Это ничего не значит. – Она подняла глаза на него снова. – Вы на минуту ослабили контроль, и я увидела, какой вы. – А какой я? Мгновенье как-то просто и всевидяще она рассматривала его. – Вы – грустный. Вы потеряли женщину, которую любите, и сейчас ищете, чем заполнить пустоту. Не зная, что делать со своей уязвленностью, Вадим на мгновенье бросил на нее обороняющийся взгляд. – Этому учат в Индии? – С этим рождаются. – Я думал, быть психологом учатся. Она тихо покачала головой. – Это невозможно. – Почему? – Потому что психолог – не профессия, а врожденное качество, как цвет глаз. Нельзя научить быть голубоглазым. – Но ведь кто-то же учится на психолога. – У них ничего не получается. На мгновенье задумавшись, удивленный неожиданным воспоминанием, Вадим с невольной усмешкой признающе посмотрел на нее. – Вообще, вы правы. Я общался когда-то с людьми этой профессии – у всех у них был явный дефект системного мышления, какие-то проблемы с логикой, как только решение задачи начинало зависеть больше чем от одного фактора, они сразу терялись, прямо видно было, как мысли у них начинали расползаться как тараканы. Она мягко качнула головой. – Потому что только такие и идут учиться на психолога. Они с детства чувствуют, что с ними что-то не так, и идут на психологический факультет, чтобы разобраться в себе, решить собственные проблемы через выбор профессии. Они узнают много ненужных вещей, массу подробностей, остроумных деталей. Но не видят самого главного. – И поэтому все книги по психологии такие глупые? – Да. Он подумал. – Но есть же какие-то авторитеты в психологии… Фрейд… Девушка улыбнулась. – Он-то и был глупее всех. – Вы говорите так уверенно… – А вы его читали? – Нет. – Тогда что же вы о нем знаете? – Ну, то же, что и все. Эдипов комплекс… Сублимация сексуальности. – И что, вам когда-нибудь хотелось овладеть собственной матерью и убить отца? – Нет. – Так что же вы… – Ну, может, кому-то другому хотелось. Она покачала головой. – Я когда-то видела его портрет. Он был очень некрасивым. А когда-то до этого он был очень некрасивым мальчиком. Очень властным и жестким. И очень сексуальным. Девочки шарахаются от таких, как от чумы. И мысли его невольно обращались к той единственной женщине, которая относилась к нему хорошо, – к собственной маме. Но тут на его пути было непреодолимое препятствие – папаша Фрейд, который, как легко догадаться, тоже обладал властным жестким характером, – она чуть улыбнулась, – что делало шансы Фрейда-младшего на обладание собственной мамашей равными нулю. Какой страшный океан страстей кипел, наверно, в голове охваченного похотью злобного карлика. Это и есть Эдипов комплекс. – То есть теория Фрейда – это психологический автопортрет? – Конечно. Но доля таких людей, как Фрейд, в человечестве невелика – может быть, процента три или четыре, не больше. Их-то и можно лечить по Фрейду. А для всех остальных его теории абсолютно бесполезны – в чем врачи, собственно, быстро и убедились. Она почти мечтательно посмотрела поверх его плеча. – А потом мальчик подрос, у него появились женщины – но не те, каких он хотел, потому что самые вожделенные, самые сладкие так и остались недоступными для него. Секс стал для него постоянной ноющей раной. И он придумал сублимацию сексуальности. Людям свойственно собственные проблемы воспринимать как общечеловеческие. Ему и в голову не пришло, что для большинства людей секс – свет, а не тьма. И сублимировать его просто незачем. Дослушав ее, не найдя, что возразить, он, усмехнувшись, покачал головой. – Что ж, радует, по крайней мере, то, что вы насквозь видите не одного меня. Она улыбнулась: – А еще и Фрейда. – Да. Они помолчали. Музыка, наполнявшая зал, была красивой и печальной. Вадим с улыбкой бросил быстрый взгляд на девушку. – Я вам отомщу немного. Я расскажу вам о вашей проблеме. |