Книга Чародей 2. Доспехи дракона, страница 25 – Раймонд Фейст

- И Томас меняется в лице, когда глядит на ее величество и говорит с ней, - с печальным вздохом проговорил гном. - Но он ведь умеет держать себя в руках и не показывать своих чувств ни ей и никому другому. В этом ему не откажешь.

- Приглядывай за своим другом, Долган! Если он попытается склонить королеву эльфов к супружеству, быть беде.

- Неужто вы так люто ненавидите его, Калин? - удивился гном.

Калин помотал кудрявой головой.

- В моем сердце нет и следа ненависти к Томасу, Долган. То, что я испытываю к твоему другу, скорее можно назвать приязнью и уважением. Но что-то в нем... страшит меня. - Помолчав, принц эльфов твердо добавил:

- Мы, живущие в Эльвандаре, никогда не преклоним колена перед новым властителем, кем бы он ни был. А если превращение, которому подвергается Томас, завершится иначе, чем надеется королева, то его ждет суровая расплата.

Долган, пригорюнившись, жалобно пробормотал:

- Да не допустят этого милосердные боги!

- Да, теперь нам остается лишь одно, - с невеселой улыбкой сказал Калин. - Молиться о Томасе и обо всех эльфах и гномах, о Королевстве и о Мидкемии.

Миновав Круг Совета, он вышел из тронного зала, оставив карлика одного. Долган взглянул на разноцветные листья, заливавшие огромный зал мягким, ровным сиянием, и стал бормотать слова молитвы.

По всей долине свирепствовал ветер. Ашен-Шугар сидел на могучей спине Шуруги. Он без труда проник в мысли своего крылатого коня.

- Поохотимся? - безмолвно спросил дракон. Он был голоден.

- Нет. Это подождет.

Правитель Орлиных Гор смотрел на несметные толпы моррелов, стекавшихся к возводимому ими городу. Многие из них тащили на плечах тяжелые каменные глыбы. Они добыли их в далеких карьерах и проделали немалый путь со своей непосильной ношей. Сотни и тысячи этих существ погибли на дороге к городу. И еще большему их числу предстояло умереть лютой смертью. Но все это казалось ему неважным. А может, он не прав, и это имело значение?

Ашен-Шугара поразила эта странная мысль, внезапно пришедшая ему в голову. Казалось, ее нашептали ему на ухо чьи-то чужие уста.

Сверху, с небес, послышался грозный рев, и огромный агатово-черный дракон с седоком на плечах стал плавно спускаться вниз, выписывая в воздухе большие круги. Шуруга поднял голову и издал ответное рычание. Взглянув на своего господина, он спросил:

- Сразимся с ним?

- Нет.

Дракон был явно разочарован. Но Ашен-Шугар предпочел сделать вид, что не заметил этого. Он следил взглядом за черным красавцем, приземлившимся неподалеку от них с Шуругой. Агатовые чешуи крылатого исполина переливались в ярких солнечных лучах всеми цветами радуги. Хозяин черного дракона воздел руку в приветствии.

Ашен-Шугар отсалютовал прибывшему, и черный дракон стал медленно, осторожно приближаться к золотому. Шуруга угрожающе зашипел, и Ашен-Шугар ударил его кулаком по огромной голове.

Дракон обиженно замолчал.

- Неужто правитель Орлиных Гор наконец соизволил примкнуть к нам? - спросил хозяин черного дракона Повелитель Тигров Друкен-Корин. Он спешился, и его доспехи, раскрашенные черно-оранжевыми полосами, сверкнули на солнце.

Повинуясь правилам вежливости, Ашен-Шугар тотчас же спустился наземь. Он не снимал ладони с белоснежной рукоятки своего золотого меча, ибо, хотя времена и изменились, о доверии между валкеру по-прежнему не могло быть и речи. Прежде встреча двух воинов непременно закончилась бы сражением, теперь же необходимость обмена сведениями представлялась обоим куда более важным делом, чем скрещение боевых мечей в поединке. Помолчав, Ашен-Шугар ответил:

- Нет. Я просто наблюдаю за происходящим. Друкен-Корин задумчиво взглянул на правителя Орлиных Гор. Но взор светло-голубых глаз Ашен-Шугара был непроницаем.

- Лишь ты один отказался вступить в наши ряды, Ашен-Шугар.

- Объединиться, чтобы вместе покорять космические дали, - это одно. А ваш... ваш нынешний план - просто безумие.

- Что ты называешь безумием? О чем ты?! Мы всегда были и всегда будем. Разве это не так?!

- Это не наш удел.

- Неужели мы можем позволить другим противиться нашей воле?

Эти новые существа отказываются повиноваться нам.

Ашен-Шугар поднял глаза к небу.

- Да, это так. Но они - не чета остальным. Они, как и мы, порождены самой нашей планетой.

- Но разве это что-нибудь меняет? Вспомни, скольких наших соплеменников ты умертвил? Сколько раз их кровь обагряла твои губы? Тот, кто не желает покориться тебе, должен умереть или убить тебя. Вот и все!

- А как с теми, кого мы оставили? Что будет с эльфами и моррелами?

- Какое нам дело до них? Они - ничто.

- Они - наши питомцы.

- Ты очень переменился, Ашен-Шугар. Ты высказываешь такие странные, нелепые мысли... Они всего лишь наши слуги, не обладающие ни нашим могуществом, ни нашей силой. Весь смысл их существования в том, чтобы потешать нас, прислуживать нам, доставлять нам удовольствия. Не понимаю, что же так беспокоит тебя? - Я и сам этого не знаю. Но появилось нечто...

- Томас!

В течение нескольких мгновений Томас существовал в двух мирах одновременно. Он помотал головой, и видение рассеялось.

Томас взглянул направо, туда, где скрытый от неприятеля густыми ветвями кустарника лежал Галейн. Позади них в лесу расположился боевой отряд эльфов и гномов. Кузен принца Калина указал на лагерь цурани на противоположном берегу реки. Томас увидел там солдат в ярких доспехах, сгрудившихся у походного костра.

- Они больше не рискуют разбредаться по сторонам, - с улыбкой прошептал он.

Галейн сказал:

- Да, наши лучники нагнали на них страху!

Стояла поздняя весна. К вечеру в воздухе повеяло холодом, и все вокруг затянула легкая дымка тумана. Томас напряг зрение, всматриваясь в неясные очертания костра и сидевших возле него воинов.

- Их здесь десятка три, - сказал он эльфу. - И примерно по столько же в двух других лагерях на западе и на востоке.

Галейн не ответил ему. Он ждал приказаний Томаса.

Предводителем воинов Эльвандара по-прежнему считался Калин, но командование объединенными силами эльфов и гномов с молчаливого согласия принца, Галейна и Долгана взял на себя Томас. Никто с точностью не мог бы теперь вспомнить, когда именно ему стали подчиняться все эльфы и карлики. Это воспринималось ими как нечто само собой разумеющееся. Чем выше, крепче и сильнее становился юный воин, тем чаще звучали на поле боя его четкие, отрывистые команды. Решения Томаса всегда оказывались смелыми и разумными. Неудивительно поэтому, что никому из воинов даже в голову не приходило оспаривать их.