Книга Что мой сын должен знать об устройстве этого мира, страница 22 – Фредрик Бакман

Когда будешь лить пиво на сковородку, может пойти дым, но ты не беспокойся. Как выражается Златан Ибрагимович, «для такого профессионального уровня это нормально». Колбаски я обжариваю, пока они не приобретут такой вид, будто их обработали персонажи «Сынов анархии». Но если ты не увлекаешься телесериалами, то можешь снять их с плиты чуть раньше.

Потом берешь бекон. При какой температуре его жарить, решай сам. Лично я раскаляю сковородку настолько, что бекон тут же сворачивается клубочком и зажмуривается, – но это индивидуально.

Пока бекон потихоньку просыпается на сковородке, ты начинаешь заполнять багет ништяками. Что ты выберешь, дело твоей совести, но я предпочитаю майонез с горчицей. Хлеб должен быть строго белым. То есть настолько белым, что ты можешь не сомневаться – он сполна заплатил все налоги, включая НДС. Что касается майонеза и горчицы, то меня нередко спрашивают, сколько чего брать. Отвечаю я обычно коротко и емко: не надо стесняться. (Когда я говорю, что не надо стесняться, я имею в виду, что можно сдерживаться чуть меньше, чем пьяный в хламину девятнадцатилетний гопник из Ветланды, который впервые попал на круизный паром в Финляндию и, разминаясь в каюте перед вечеринкой, врубил звук в колонках МП3-плеера на максимальную громкость.)

Горчица, на мой вкус, должна быть ядреной. Насколько, это ты уж сам смотри, но я люблю позлей и покрепче – такую, чтобы наорала на тебя с эстеръётландским выговором, развернулась и зашагала прочь с парой тракторных покрышек под мышками. Это, на мой взгляд, как раз норм. У твоего дедушки есть более свирепая домашняя версия, ее он готовит сам, катая небольшое пушечное ядро в пластмассовой миске с горчичным семенем. Вот тогда она выходит по-настоящему острая. А если не выходит, дедушка пишет сердитые письма в редакцию местной газеты и угрожает привлечь ее к ответственности во всяких юридических и неюридических (зачастую несуществующих) инстанциях и тем самым добавляет остроты.

Меня, разумеется, спрашивают, зачем я кладу столько горчицы и майонеза. Чтобы жареный лук не застревал в хлебе. Это важно иметь в виду и в других жизненных ситуациях.

Дальше идет расплавленный сыр. Расплавить его можно в микроволновке. Но я беру сырный нож-лопатку и переворачиваю им чоризо на сковородке. Когда он нагреется и покроется раскаленным маслом, я строгаю им сыр. Во-первых, это эффективно, а во-вторых, есть ощущение, что так поступал Рэмбо. Затем я завертываю чоризо в сыр, а сыр – в бекон. Получается сырно-беконный спальный мешок. Затем я запихиваю чоризно-сырно-беконный рулет внутрь багета. Если сила трения внутри хлеба слишком велика, значит, ты пожалел майонеза. Можешь добавить. Есть только две вещи, сделать которые никогда не поздно: извиниться и добавить майонеза.

Пустоты вокруг рулета ты заполняешь ништяками. На этот счет у тебя абсолютная свобода выбора. Я предпочитаю картофельный салат, соленый огурец и жареный лук. Еще и потому, что ломтики огурца как бы приобнимают ломтики картофеля, когда то и другое сползает в багет. Словно два замерзших срочника в палатке на учениях в Лапландии, которые дают друг другу клятву не признаваться в этом никому на свете. Я люблю такие ништяки. И я никого не осуждаю.

Если захочется себя побаловать, добавь сверху чего-нибудь яркого. Мы ведь едим и глазами тоже. Некоторые берут петрушку или другую зелень. На мой взгляд, отлично выглядят соус беарнез и жареный лук. Все индивидуально.

Сколько именно предзаправочных хот-догов ты съешь перед походом в гости, это, конечно, решать тебе. Я, как правило, обхожусь тремя, максимум четырьмя. Но тебе с твоими двенадцатью кило живого веса, думаю, хватит и одного.

Да.

Ты, наверное, удивляешься, какое это все имеет отношение к любви. Но я же предупреждал. В любви я мало что понимаю.

Дело в том, что твоя мама – вегетарианка.

И все же она выбрала меня.

Думаю, это расскажет тебе о нас гораздо больше, чем все мои объяснения.

Потому что я мало что знаю о любви. В жизни я любил одну-единственную женщину. Рядом с ней я каждый день ощущаю себя пиратом на сказочном острове, полном зарытых сокровищ. Когда я слышу ее смех, у меня возникает чувство, что я прыгаю в сапогах на вырост по огромной глубокой луже.

Я простоватый, нескладный, черно-белый. Все мои цвета – от нее.

Я вовсе не считаю, будто дополняю ее до целого. Скорее я добавляю ей проблем. А может, в этом все и дело, откуда мне знать. Но никто никогда не говорил нам, что мы идеально подходим друг другу. Я выше ее на 30 сантиметров и тяжелее больше чем в два раза. Я ловок, как пьяная панда, и не попадаю в такт, даже когда аплодирую.

Твоя мама ничего в жизни не любит так, как танцы. Но она выбрала мужчину, танцевать с которым опасно для жизни.

Она выбрала меня.

А потом появился ты. Ты любишь музыку. И танцуешь с ней вместе. Если бы мне предложили выбрать одно мгновение жизни, чтобы оно длилось вечно, я выбрал бы это.

А больше о любви мне сказать тебе нечего.