Книга Смерть в семье, страница 44 – Кэролайн Данфорд

Но мисс Риченда сосредоточенно смотрела в свою тарелку.

– Сядь, Ричард, – тихо сказала она. – Это добром не кончится.

– Бога ради, женщина! Давай рассказывай!

– Ричард, я не стану повторять сплетни в приличном обществе.

– Если у вас есть сведения, способные помочь в расследовании, я вынужден попросить вас рассказать все без утайки, – заявил инспектор.

Риченда наконец подняла голову, выдержала пристальный взгляд полицейского и отчетливо произнесла:

– Я не знаю ничего полезного для вас, инспектор. Боюсь, у моего брата расшалились нервы и помутился разум из-за сегодняшних торжеств и скорби по отцу.

Ричард, до сих пор сжимавший мою кисть в железной хватке, вдруг резко оттолкнул меня. Я, потеряв равновесие, грохнулась на пол и, хотя успела выставить руки вперед, больно ударилась бедром. Вставать я на всякий случай не стала – села на полу, обнаружив, что нахожусь на безопасном расстоянии от новоиспеченного лорда.

– Ричард, все кончено! – крикнул мистер Бертрам.

– Я так и знал – это ты все затеял! Опять разыгралось твое буйное воображение?!

Инспектор, оценив накал страстей, предпочел вмешаться:

– Господа, нам лучше продолжить разбирательство в участке!

– Черт вас подери, никуда я с вами не пойду! – взревел Ричард. – У меня прием по случаю выборов в парламент, я праздную победу!

– Понимаю, сэр, но против вас выдвинуты серьезные обвинения.

– Кем?

Инспектор слегка покраснел.

– Вашим братом и нотариусом семьи Стэплфорд.

– Писбоди! Писбоди думает, что я убил отца?!

Человек в идеально сидящем фраке сполз на стуле пониже, словно под столом вдруг появилось что-то очень интересное.

– Я не говорил, что речь идет об убийстве, сэр, – заметил инспектор.

– А о чем тогда? Что за чушь вы тут городите, я уже запутался!

Теперь лицо инспектора сделалось багровым.

– Ради вашего блага, сэр, я воздержусь от оглашения обвинений, но если вы откажетесь от добровольного содействия следствию, мне придется вас арестовать.

Ричард схватил бокал вина и опустошил его одним глотком.

– Инспектор, вы болван. Начальник полиции – мой добрый приятель. Думайте, что говорите, иначе завтра же на вас будет форма простого патрульного.

Инспектор шагнул к двум констеблям, незаметно стоявшим у входа в зал.

– Лорд Ричард Стэплфорд, вы арестованы по подозрению в хищениях, за отказ содействовать полиции в расследовании двух убийств… – Он взглянул на мистера Бертрама, и тот коротко кивнул. – А также по подозрению в убийстве прежнего лорда Стэплфорда.

На несколько секунд установилась полнейшая тишина – гости переваривали услышанное, – а потом все заговорили одновременно. Мистер Ричард не сумел придумать ничего лучше, как рвануться к двери – и двое констеблей приняли его в свои объятия.

– Будьте вы прокляты! У меня влиятельные друзья! Вам это даром не пройдет! – заорал он.

– Вам тоже, сэр, – пообещал инспектор, у которого внезапно проявилось чувство иронии.

Пока констебли вытаскивали в холл упиравшегося хозяина поместья, в зале снова воцарилась тишина. Я осторожно поднялась на ноги.

– Прошу прощения… – прозвучал детский голосок. – Мне сказали, новость срочная и я должен рассказать ее всем-всем-всем. – В зал робко вошел рыжеволосый мальчик в простой одежде. В руках он нервно мял суконный картуз. – Мой папа – чиновник избирательной комиссии, и он просил передать, что лорд Ричард избран в премногоуважаемые члены парламента.

Мисс Риченда грациозно поднялась из-за стола.

– Благодарю, Томми, это прекрасная новость! Миссис Уилсон, отведите мальчика на кухню, накормите ужином и дайте ему шиллинг. – Она обвела взглядом растерянных и озадаченных гостей. – Вечер выдался богатый на события, но я уверена, что все закончится хорошо. А в ожидании, когда недоразумение уладится и мой брат вернется, мы можем все вместе перейти в салон – сегодня даже леди заслужили по стаканчику бренди!

В ответ раздались вежливые смешки. Гости снова вспомнили о своих желудках и дружно потянулись в другой зал, где были поданы дижестивы.

Ко мне подошел мистер Бертрам.

– Мистер Ричард ведь не уйдет от правосудия? – спросила я.

Он улыбнулся:

– Его в любом случае осудят за хищения, а для властей это не менее тяжкое преступление, чем убийство, а может, и более.

Я понизила голос:

– Вы ничего не сказали инспектору про Холдсуорта…

– Ну он же все равно сбежал. Наверное, предчувствие сработало. Да?

Я внезапно заинтересовалась пылинками на собственных туфлях.

Мистер Бертрам кашлянул и продолжил:

– Поскольку Холдсуорт больше не числится в штате прислуги семейства Стэплфорд, я не вижу причин делать за полицию ее работу.

– То есть вы просто его отпустите?

Он вздохнул:

– Ну почему женщины так любят расставлять точки над i, когда и без того все ясно?

– Потому что у нас педантичный ум, склонный к порядку? – предположила я.

Он рассмеялся:

– Можно и так сказать.

Я почувствовала, как напряжение, сковывавшее меня со дня приезда в поместье, постепенно уходит.

– До чего же я рада, что все закончилось!

– Впереди еще долгое разбирательство, – без энтузиазма напомнил мистер Бертрам и беспокойно пригладил волосы. – Мне нужно вам кое-что сказать. Временами я был с вами не слишком-то любезен… Мне не всегда удается совладать с эмоциями, и я прошу прощения за свой гнев и резкие слова. А также не перестаю упрекать себя в том, что из-за Дикки ваша жизнь подверглась опасности. – Он покачал головой, словно еще раз мысленно осуждая действия сводного брата, затем решительно вдохнул и продолжил: – Вы мне очень помогли. Показали себя бравым солдатом – отвага через край, как сказал бы мой отец.

Я зарделась.

– И благодаря всему этому, мне кажется, я очень хорошо вас узнал. Кем бы вы ни были, Эфимия, несомненно вот что: вы умная, великодушная и честная девушка, умеющая хранить верность.

У меня затрепетало сердце, когда я взглянула в его серьезное лицо.

– И поэтому я хочу задать вам вопрос… – Он вдруг заулыбался совсем по-мальчишески. – Очень надеюсь, что вы ответите «да».

– Что ж, задавайте свой вопрос – и проверим, – сказала я, чувствуя, что у меня тоже рот растягивается в улыбке до ушей. Все остальное в мгновение ока отступило на второй план – он так смотрел на меня, что кошмарный сон, в котором я прожила наяву несколько дней, рассеялся.