Книга Черный Леопард, Рыжий Волк, страница 98 – Марлон Джеймс

Бык утвердительно кивнул, лег и рыгнул.

– Буффало, до захода солнца мы опять сходим к реке, где кусты получше.

Бык рыгнул и с посвистом махнул хвостом.

В комнате Леопарда от него и след простыл. Если б я захотел, так мог бы сильнее принюхаться к коврам, к его с малым дерьму, сперме и поту и вызнать, куда они ушли и куда направятся. Но вот тебе правда: мне было все равно. В комнате осталось лишь то, чем они занимались, но ничего из их вещей. Вот тебе еще одна правда: остатков небезразличия мне хватило, чтобы узнать, что они шли на юго-запад.

– Они ушли еще засветло, – произнес у меня за спиной домовладелец. На нем был белый кафтан, не скрывавший, что под ним не было ничего. Старый шога? Этот вопрос задавать не хотелось. Лорд следовал за мной по пути к комнате Соголон. И не пробовал меня остановить.

– Как ваше имя, сэр? – спросил я.

– Что? Мое имя? Соголон говорила, что обойдемся без имен… Кафута. Кафута мое имя.

– Большое спасибо за комнату, что вы нам предоставили, и за еду, лорд Кафута.

– Никакой я не лорд, – сказал он, глядя мимо меня.

– Вы владеете этим великолепным домом, – сказал я.

Он улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица. Я бы попросил: «Проводите меня в ее комнату, это же все же ваш дом», – если бы счел, что оказаться в ее комнате отвечает его желаниям. Он не боялся ее. Более того, они походили на брата с сестрой или на хранителей общих старых тайн.

– Мне туда, – сказал я. Он глянул на меня, потом мимо меня, потом на меня, губы поджал в показном безразличии. Я направился к ее двери. – Вы со мной? – спросил, оборачиваясь, и увидел, что он ушел.

Соголон дверь свою не заперла. Не то чтобы на всякой двери замок имелся, но я полагал, что на ее – был. Может, всякий мужчина полагает, что у пожилой женщины только и осталось, что ее тайны, и то был второй раз, когда я подумал про тайны, вспомнив ее. Прежде всего поразили запахи в ее комнате. Одни я помнил, они уводили меня из комнаты, другие… Никогда не чуял я ничего похожего. В углу комнаты черно-красный ковер с округлыми узорами по ткани из Восточных Королевств и деревянный подголовник. Зато на стенах сплошь руны – и нарисованные, и каракулями, и выцарапанные, и выписанные. Некоторые совсем маленькие, с кончик пальца. А есть и выше самой Соголон. От рун исходили запахи: то угля, то растительной краски, то дерьма, то крови. Я смотрел на ковер с подголовником и не обращал внимания на пол. А он тоже был покрыт рунами, самые недавние из каких были выписаны кровью. Комната до того была полна отметин, что я не решался взглянуть на потолок, потому как знал, что увижу на нем. Руны, но еще и ряд кругов, каждый из которых был шире предыдущего. По правде, будь у меня третий глаз, я б разглядел руны, начертанные в воздухе. Один запах, свежее остальных, носил по комнате ветер, и он становился все сильнее.

– Ты владыку нашего дома перепугала, – сказал я.

– Для меня он никакой не владыка, – сказала Бунши и стекла с потолка по стене на пол. Я стоял, замерев: эта черная масса, ползущая с потолка, не обещала мне ничего приятного.

– Не думаю, чтоб мне хотелось узнать, кто твои владыки, – усмехнулся я. – Может, ты сама себе владычица.

– И все ж ты так нежен с этим великаном, – заметила она.

– Зови его О́го, а не великан.

– Благородное дело выслушать человека, что пред всем миром обнажает свою совесть.

– Ты выслеживала нас, речная ведьма?

– Для тебя всякая женщина ведьма, Волчий Глаз?

– И что тогда?

– Все, что ты знаешь про женщин, это как твоя мать скакала вверх-вниз на члене твоего деда, а вот винишь в том ты весь женский род. День, когда умер твой отец, был для твоей матери первым днем свободы, пока дед твой опять не поработил ее. А ты только и делал, что смотрел, как женщина страдает, и винил ее в том.

Я пошел к двери. Не собирался больше слушать такое.

– Это все охранные руны, – сказал.

– Откуда ты знаешь? Сангома. Ну как же. Она покрывала ими стволы деревьев, одни вырезала, другие клеймом ставила, некоторые оставляла висеть в воздухе и на облаках, еще и на земле чертила. Только она была Сангома. Жить, как она, значит знать, что злобные силы денно и нощно готовы прийти за тобой. Или духи-уродцы.

– Кому Сангома плохо делала?

– Я Соголон имела в виду, а не ее.

– Понавыдумывала ты про нее всякого. – Я подошел к окну и дотронулся до отметин, покрывавших всю раму. – А это не руны.

– Это символы, – сказала Бунши. Я знал, что это символы. Как и те, что были на напавшем, заявившемся в окно мальчика-шлюхи. Как и на записке, какой была обернута лапка голубя. Но не в точности такие же письмена, с уверенностью сказать я не мог. – Ты видел их раньше?

– Нет. Она писала руны, чтоб не дать духам прийти. Зачем бы ей символы понадобились?

– Ты задаешь слишком много вопросов.

– Ответы мне не нужны. Только сегодня я ухожу, до восхода солнца.

– Сегодня? Тебе нужно, чтобы я сказала, что это слишком рано?

– Слишком рано? Уже луна прошла и еще несколько дней. Луну зря потратили в лесу, куда никому не стоило соваться. Мы с О́го уходим нынче вечером. И любой, кому захочется. Может, Буффало.

– Нет, Волчий Глаз. Тут еще кое-что необходимо выяснить. Побольше, чтоб…

– Чтобы что? Я тут затем, чтобы найти ребенка, забрать свое золото и идти искать очередного пропавшего мужа, что и не думал пропадать.

– Есть такое, чего ты даже не знаешь, что не знаешь.

– Я знаю, куда ребенок направляется.

– Держишь это в тайне?

– Рассказываю, кому, как я считаю, нужно знать. Может, вы послали нас с заданием, ожидая, что у нас не получится. Ладно… кто б ты ни была, я, по правде, не ведаю… Нынче как твое братство строится? Найка и его баба…

– У нее есть имя.

– Етить всех богов, если мне есть дело помнить его. И потом, они первые отправились, мы еще из долины не выбрались. Леопард ушел, а с ним и Фумели, пусть от этого малого и невелика польза, а теперь и твоя Соголон пропала неведомо куда. Вот она, правда. Во всяком случае, я смысла не видел всей оравой одного ребенка искать. Да и никто из нас не видел. Ни Найка, ни котяра, ни ты, ведьма.

– Мысли как мужчина, не как дитя, Следопыт, такое задание не для одного-двух.

– И тем не менее у вас – двое. Если вернется Соголон и изъявит желание, то нас будет трое.

– Один, трое или четверо вполне могут оказаться ни одним. Если бы мне только и нужен был бы кто-то, кто ребенка найдет, Следопыт, я б наняла две сотни ищеек с их собаками. Два вопроса, можешь выбрать, на какой отвечать первым. Считаешь ли ты, что похитители вручат тебе мальца просто потому, что ты скажешь: вот он я, отдайте мне мальчика?