Книга Город драконов, страница 19 – Елена Звездная

Стоило мне войти, дракон мгновенно поднялся, отставил чашку на стоящий рядом столик и низко поклонился мне. Несколько удивленная подобным, я чуть не выговорила: «Как здоровье вашей матушки», но тут же одернула себя и произнесла куда более приличествующее здесь:

— Как ваше благосостояние, мистер Скайверн?

Дракон выпрямился, усмехнулся и ответил:

— Лучше, чем я мог бы ожидать.

— Рада слышать, — несколько нервно ответила я. — Прошу вас, садитесь.

Дракон-полукровка опустился на свое место лишь после того, как я села. Несколько секунд молчал, глядя на меня и нервно сжимая зубы, а затем вдруг произнес:

— Никто и никогда за всю мою жизнь не был ко мне столь добр, как вы.

Это было… оригинальное начало разговора, и я даже не знала, что сказать на все это. Но моих слов и не требовалось, мистер Скайверн сказал все сам:

— Мой совет от всей души — берегитесь лорда Адриана Арнела.

И он поднялся, собираясь покинуть мой дом.

— Это единственное, что вы можете мне сказать, да? — тихо спросила я.

Мистер Скайверн кивнул с сожалением во взгляде.

Кивнул и вышел, не прощаясь.

Дверь за ним уже давно захлопнулась, горничная Бетси, находящаяся в гостиной во время визита дракона, как и полагается в драконьем городе, растерянно посмотрела на меня, но тоже ничего не сказала.

Я все так же продолжала сидеть, вспоминая слова кучера наемного кэба мистера Сенера: «Здесь территории главы города, мисс Ваерти, кто бы здесь ни кричал — он кричит в последний раз. Желаете присоединиться?!» А глава города у нас кто? А глава города у нас как раз лорд Адриан Арнел… и все преступления его покрывает брат — старший следователь лорд Давернетти. Диссонансом во всем этом звучали лишь слова леди Арнел: «Мисс Ваерти, три из семи моих дочерей мертвы»… Было как-то странно думать, что Арнел мог быть причастен к смерти своих кузин… С другой стороны, найденная мной умирающая девушка ему кузиной определенно не приходилась…

Просидев в некоторой задумчивости, я ушла досыпать — увы, мигрень и магическое истощение едва ли оставляли мне выбор.

* * *

К вечеру начали собираться мои соратники по расследованию.

Сначала пришла миссис Макстон, разбудившая меня вопросом, обращенным к повару: «Обедала ли мисс Ваерти?», после чего я была безапелляционно поднята с постели, но уже ужинать, а сам ужин решено было накрыть на кухне, как в месте, «наиболее защищенном от проникновения».

Таким образом, базой нашего расследования с легкой руки миссис Макстон стала именно кухня, несмотря на все возражения повара.

— Это единственное место, которое едва ли будут обыскивать! — категорично заявила экономка.

И все были вынуждены с ней согласиться.

После чего миссис Макстон торжественно сдвинула в сторону древний, оставшийся здесь с незапамятных времен гобелен, и на освобожденную, давно не видавшую побелки стену был водружен лист с именами всех, кого отпевали в местной церкви за последние четыре года.

Список оказался настолько внушительным, что я, поднесшая ко рту ложку с супом, невольно обронила ее обратно в тарелку, расплескав протертое мясное пюре и по себе, и по столу. На мой конфуз едва ли обратили внимание — все присутствующие с ужасом вглядывались в список, при развороте, как оказалось, достигший пола. Здесь было даже не сорок имен… их оказалось значительно больше!

— И это только девушки, — с трудом сдерживая эмоции, сообщила миссис Макстон, — девушки и молодые женщины, я не выписывала тех, чей возраст превышал сорок лет.

Я, горничная и повар молчали. Мы просто молчали.

Спустя еще час прибыл мистер Уоллан. Дворецкий оценил идею миссис Макстон устроить штаб в кухне, чуть сдвинул список и приколол к стене городскую карту Вестернадана.

И тут мне стало плохо.

Буквально!

Плохо настолько, что пришлось судорожно доставать платок, пропитанный маслом мяты и прикладывать к лицу, в надежде удержаться от рвотного позыва…

Мои подельники все поняли мгновенно!

В единый миг засаленный гобелен был возвращен на место, участники заговора уселись за стол, а мистер Уоллан сделал вид, что прикладывается к бутылке, в смысле, налил себе виски.

В следующее мгновение зазвенела сигнальная система, следом залаяли и тут же стихли собаки, а затем дверь в кухню распахнулась и на пороге показался лорд Арнел.

— Мисс Ваерти, — произнес он, вызывая очередной спазм моего истерзанного желудка, — я был бы благодарен за толику вашего внимания.

Тяжело дыша и продолжая держать платок у лица, мрачно уведомила:

— Вы вполне можете рассчитывать на толику моего ужина, лорд Арнел.

Дракон едва заметно прищурил глаза от ярости и произнес:

— Я переживу.

— А я едва ли. — В его присутствии мне становилось хуже с каждой секундой.

— Мисс Ваерти, — дракон сложил руки на груди, — не сочтите меня предвзятым, но мне кажется, ваше поведение переходит все границы.

И это он высказал мне! Он! Мне!

— Мое поведение? — Я вскочила, сжав злополучный платок в кулаке. — Мое поведение?! Лорд Арнел, неужели это я имела наглость, невоспитанность и вседозволенность, проникнув в дом совершенно постороннего мне человека, применить к нему контактную ментальную магию?!

Под моим разъяренным взглядом лорд на миг опустил глаза, но затем вновь взглянул на меня и произнес:

— Quod facere voluissem, то есть «я имел причины для этого».

С нескрываемой злостью взирая на дракона, холодно ответила:

— Si vis sceleris vestigia occultare igitur Etiam cursus!

Сообщив фактически: «Если вы желали скрыть следы своего преступления, то да, несомненно!»

Несколько секунд взбешенный моим фактически обвинением дракон прожигал меня разъяренным взглядом. Затем, не произнеся более и слова, лорд Арнел покинул мой дом, показательно хлопнув дверью напоследок.

Я осела на скамью, возблагодарив небо за то, что на сей раз обошлось без экстренного опустошения желудка, и, оглядев свою небольшую команду, сообщила:

— Будем ждать мистера Илнера.

Конюх заявился ближе к полуночи.

Ввалился в кухню, где все мы предавались уже крайне сомнительному удовольствию чаепития, а любое удовольствие потеряет свою привлекательность на третьем часе действа, нетрезво икнул на пороге и вопросил:

— Ккккарта ессссть?!

Бетси подскочила и, торопливо пройдя к стене, отдернула потрепанный временем и жизнью гобелен. Мистер Илнер, удовлетворенно кивнув, извлек из кармана два карандаша — черный и красный — и принялся рисовать жирные крестики, пояснив нам спустя минут десять данного действа: