Онлайн книга «Ключ от всех миров»
|
– Нет, посадим на сковородку и станем жир вытапливать, – фыркнул Тогот. – Хотя много тут натопишь?.. Ты что хочешь, чтобы этот старикан загнулся по нашей вине? – Ой-ой-ой! С каких это пор ты стал таким чувствительным. То народ кладешь пачками, то… – Тот народ, о котором ты говоришь, – люди, сознательно выступившие против нас, то бишь против исполнителей воли Высших сил. – Не знали они ни о каких Высших силах! – встрял в спор я и тут же пожалел об этом, потому как спорить с Тоготом – дело проигрышное. – Выходит, если расстреливаешь невинных людей из идейных соображений, не становишься палачом? – Если ты сам находишься на мушке? – И даже так. Хоть я и воспитываю тебя с детства, Артурчик, вижу, что многое упустил. Идеология вашего государства развратила тебя. Развратила! – похоже, я и в самом деле промахнулся, задев Тогота за живое. – В этой стране все шиворот-навыворот. Ребенка, предавшего своих родителей ради абстрактной идеи, которую он ну никак не мог воспринять в полном объеме, делают символом моральной чистоты! Убийцы, командиры расстрельных отрядов, палачи «троек» становятся народными героями. А потом члены этой же партии претендуют на то, чтобы вновь возглавить государство. Почему «фашист» – имя отрицательно-нарицательное, а звание «коммунист» – благородное? Да ни в одной стране нет такого беспредела. Фашисты уничтожали другие народы, коммунисты – свой! И кто из них прав? Те и другие палачи, но фашисты хоть были откровеннее и благороднее. Они сжигали и перерабатывали неугодных, а что творилось в лагерях ГУЛАГа? Пытки при выбивании признаний! Белая вошь! Люди, умирающие месяцами лютой, ужасной смертью. Да по сравнению с этим так ненавистный вашему народу Гитлер с его концепцией фабрик смерти – великий гуманист. А чем отличаются от Освенцима сталинские составы с переселенными народами? Только вот немцы ответили за все, а ваши палачи получили медали и ордена, стали заслуженными людьми, и никто из них… никто не ответил за содеянное… Тогот замолчал, уставившись на Чапаева. А того буквально трясло. Неважно, что говорил Тогот, но вид разбушевавшегося демона плохо действует на обычных людей. – Ну, твоих-то предков не расстреливали и в лагерях не держали, – проговорил я примирительными тоном. – И сейчас тебе, Тогот, надо не политинформацию нам читать, а чуть напрячься, притащить сюда ванну для господина Артштейна и потом заняться более неотложными делами. Нам еще с ним разобраться надо, – кивнул я в сторону лжесудьи. – Однако я должен возразить, – подал голос Артштейн, язык у меня не поворачивается называть его Василием Иванычем. Нет уж, раз Артштейн, то пусть будет Артштейн. – Меня будут искать. Мой внук… Да и вообще, какое право вы имеете держать меня здесь против моей воли? – А ты на нас в Гаагский суд подай. Или хотя бы в наш Верховный… – хохотнул Иваныч. – Не надо было на людей с уткой бросаться, – добавил Тогот. – Так что пока побудете нашим гостем. А там, глядишь, за хорошее поведение и отпустим, – но тон его не сулил ничего хорошего. Покемон при всей его «пушистости» был злопамятным. Так что в ближайшее время он непременно устроит этому Арштейну какую-нибудь мелкую пакость. Что самое неприятное, я оказался прав. Потому как через несколько минут Тогот и в самом деле притащил на чердак ванну. Подобрал он ее, видимо, на ближайшей помойке. В итоге мне и маркграфу – Иваныч принципиально отказался в этом участвовать, как не верящий в колдовскую медицину, – пришлось выносить мусор, наполнявший ванну, потом таскать воду, чтобы помыть ее, и оттирать грязь неведомого происхождения. Конечно, покемон мог и сам очистить ванну, но он предпочел, чтобы мы «погорбатились», и спорить с ним не имело никакого смысла. На помывку ушло часа четыре, после этого Тогот «смилостивился» и отблагодарил нас закусками из «Метрополя». Там готовился какой-то прием, и один из накрытых столов посредством искусства покемона вместе со стульями перекочевал к нам на чердак. Причем Тогот честно расплатился, перебросив конверт со взяткой, данной одному из высокопоставленных чиновников, в карман главного администратора ресторана, приписав на конверте: «За исчезнувший стол. Сдачу оставьте себе.» – Этак к концу недели у нас весь чердак будет заставлен столами из ресторанов, а там, в свою очередь, будет не на чем обедать, – заметил Иваныч, но Тогот сделал вид, что ничего не слышит. Странно, но порой он прощал Иванычу такие вещи, за которые меня гнобил бы пару недель. Или покемон и в самом деле был ко мне неравнодушен? – Не дождешься! В принципе, другого я и не ожидал. Так что в этот день нам пришлось на обед довольствоваться только холодными закусками: мясное и рыбное ассорти, холодец, заливное и традиционный оливье, а также парниковая зелень. Зато водки, шампанского и красного вина было хоть залейся. Еще на столе оказалась бутылочка белого и мартини. Но мы не стали смешивать. А коньяк был дешевый, противный, с омерзительным клопиным запахом и привкусом дешевого спирта. Наверняка левак. Правда, Тогот его потреблял только так. Вообще, я давно заметил у него тягу к левым напитком. Иногда меня даже подмывало предложить ему перейти на этиловый спирт… В общем, отужинали мы. После чего Тогот «сообразил» холодильник, куда сгрузили остатки, а Иваныч стал химичить, смешивая томатный сок с кетчупом и по острию ножа заливая водкой. В итоге получилось шесть порций «Кровавой Мэри». Даже лжесудья, до того отказывавшийся от спиртного, в этот раз согласился «отпробовать». А дальше мы с маркграфом вновь занялись полировкой ванны. Чапай подсел ко мне, когда я полировал чугун, нанося колдовскую клинопись. – Послушайте… – осторожно начал наш пленник. – Вы не сердитесь… Но я все-таки хотел бы уточнить, что вы собираетесь делать со мной? – Положим в ванну. – И с концами? – С какими концами? – удивился я. – Ну, прикончите… – Да вы с ума сошли. Наоборот. Это, – я похлопал по ванне, – своего рода реанимационная. Полежите сутки, подлечитесь лучше, чем в любой больнице. – Талассотерапия? – Магия. Обычная магия. – А… – задумчиво протянул Артштейн. И только тогда я понял, что он, наконец, начинает осознавать реальность того, что с ним происходит. – Магия… Знаете, молодой человек, мне кажется, что все это сон. Такого быть не может. Вот этот уродливый коротышка, который с вами, – тут я мысленно хохотнул. Тогот, несомненно, слушал наш разговор, но не вмешивался, – кто он? Инопланетянин, как в документалке по ТНТ? – Не-а… – покачал я головой. – Он – демон. Обыкновенный демон. – Демон? – А что, не похоже? Настоящий демон, можно даже сказать, из ада. – И что он тут делает?.. – озадаченно проворчал Артштейн. – Мне помогает… – А вы…Вельзевул? – Не-а… – разговор начал меня забавлять. – Я – обыкновенный человек, Артур Томсинский. |