Книга Люмен, страница 70 – Кортни Коул

Я пребываю в недоумении и все еще слишком потрясена. Дэр же сохраняет свое безмолвие и силу, пристально глядя на меня.

– Это правда, – говорит он мне, – ты знала это всегда, но слишком боялась оказаться сумасшедшей.

– Дежавю… И мои воспоминания, – шепчу я.

– Они все реальны, – кивает он, на его лице же печать скорби, а в глазах закипает буря, – все дежавю были реальны. Все люди обладают этой способностью, все могут менять события, но не так, как ты. Ты сильнее большинства живущих на земле, потому что твоя кровь чиста и могущественна.

– Это невозможно, – говорю я, хотя сама понимаю, что не права.

Это возможно, я чувствую это всем своим существом, всем своим существом, всем своим существом.

Я застываю в нерешительности, но кое-что из сказанного Сабиной всплывает в моей памяти.

– Это должна быть я или Финн, чтобы вернуть все на свои места.

Молчание Дэра я воспринимаю как знак согласия.

– И ты выбрал Финна. – Мои слова слетают с губ очень медленно. – Ты выбрал Финна, позволив ему умереть. Снова, и снова, и снова.

– Финн сам выбирал смерть снова, и снова, и снова, – настаивает Дэр. – Он сам выбирал роль жертвы, но ты каждый раз продолжала все менять. Вы с ним как Кастор и Поллукс. Вы любите друг друга до смерти, и Вселенная готова заставить любого заплатить за это. Ты должна поставить точку в этом бесконечном круге.

Лицо Дэра выражает страдание, нестерпимую боль, что перекликается с моими собственными ощущениями: мое сердце разбито, оно трещит по швам.

– Но мой брат… – шепчу я, – ты желал ему смерти. Но ведь на самом деле ты любишь Финна.

– Да, люблю, – соглашается он. – Но я не мог выбрать тебя, – просто отвечает он и протягивает мне руку, но я отталкиваю ее.

– И каким-то чудом мне каждый раз удавалось все изменить, я возвращала его к жизни силой своей любви. Я люблю его больше жизни. И каждый раз тебе каким-то чудом удавалось все испортить и убить его снова.

– Я не убивал его, – спорит со мной Дэр. – Финн сам выбирал смерть. Потому что он всегда знал, что Судьба существует. Наваждение, рок, провидение – называй как хочешь. И это была его Судьба.

Глаза Сабины, как всегда, всеведущие и очень темные.

– Ты должна позволить случиться тому, что должно, девочка, – говорит она. – Меняя события, ты только продолжаешь пытку.

– Мне плевать, – холодно говорю я. – Мне плевать, если вы будете страдать вечно и даже если вся Вселенная полетит в ад. Ничто не имеет значения, кроме Финна.

Дэр потрясен, но, кажется, он начинает меня понимать, наконец, наконец, наконец.

Финн – вторая половина меня. Я не выживу без него.

– Все в этой семье должны платить по счетам, – заявляет Сабина, не двигаясь с места, – этого требует Вселенная, чтобы гармонизировать правильный ход вещей. Один к одному к одному. Оливия уже заплатила свою цену. Теперь же ты должна заплатить свою.

Внутри меня пустота.

Я абсолютно одинока.

Я напугана.

И мои намерения крайне серьезны.

Финн не будет жертвой.

Я люблю Дэра, я люблю жизнь, но моя жизнь – это мой брат. Он для меня все. Он всегда был для меня целым миром.

Дэр откидывается на спинку кресла и наблюдает за тем, как я дотрагиваюсь до пальцев Сабины. Его темные-темные глаза – это последнее, что я вижу перед тем, как комната начинает бешено вращаться, и от этого кружения меня так сильно тошнит, что мне приходится закрыть глаза.

Когда я открываю их, я одна.

Я бреду по Уитли меж окутанных туманом болот, вдыхая влажный утренний воздух, и что-то тянет меня, тянет меня, тянет меня к усыпальнице.

Я открываю дверь, и меня окутывает запах затхлости, тьма и… я вижу имя Дэра.

Написанное на стене.

Адэр Филипп Дюбрэй.

Вокруг разбросаны цветы, и в комнате я не одна.

У захоронения стоит женщина в капюшоне, она плачет, прижавшись лбом к камню.

Она поворачивается ко мне, и я вижу ее черные глаза. Глядя на меня, она всхлипывает.

– Это сделала ты, – говорит она, – ты убила его. Это должна была быть я. На его месте должна была быть я.

В усыпальницу заходит Сабина и берет Оливию за плечи, провожая ее к дверям. Однако она все же бросает на меня прощальный взгляд через плечо: на ее лице растягивается ужасающая улыбка от одного уха до другого. К моему горлу подкатывают рыдания.

Я всхлипываю над могилой Дэра, потому что, даже несмотря на то что он все знал, несмотря на то что был готов поставить на карту жизнь Финна, он оказался такой же пешкой в этой игре, как и я. И я люблю его, люблю его.

В мавзолее становится темно, и я плачу до тех пор, пока у меня не иссякают силы, пока у меня не заканчиваются слезы, пока все мое тело не становится безвольной и мягкой субстанцией.

А затем я засыпаю, и забытье забирает меня в свои объятия. Голова идет кругом, кругом, и когда я наконец открываю глаза, мои воспоминания снова испаряются. Что-то изменилось. Изменилось все.

Я смотрю на Сабину.

Мы находимся в ее таинственной комнате, и я уже была здесь, уже была здесь.

Она усаживает меня в кресло, берет за руки и пристально заглядывает в мои глаза.

– Финн жив, – медленно произношу я, и эти слова, эти слова, эти слова…

Я уже говорила их когда-то.

Когда-то я уже была здесь.

Я пытаюсь зацепиться за эти факты всеми силами, а старуха покачивает головой.

– Но он уже умирал.

Она опять кивает, и следующие слова выливаются из меня неосознанно, словно я просто играю роль в пьесе.

– Тот парень в капюшоне, которого я все время вижу… всю мою жизнь… все это время это был брат Дэра.

Слова.

Слова.

Я уже была здесь.

Я помню. Я помню.

Я вспоминаю, что случилось в комнате Сабины, ее роль, которую она во всем этом сыграла, то, как она натягивала веревочки, чтобы получить полный контроль над Дэром, и о том, что все, чем она обеспокоена, – это исполнение древнего цыганского пророчества, по которому Финн должен умереть, а я – предать его, просто позволить этому случиться.

В дверь врывается Дэр, и я знала, что это случится, за несколько секунд до этого. Он снова жив.

Он жив.

– Уходим отсюда, Калла, – зовет он меня, и на этот раз я пойду с ним.

Я вижу вину в его глазах и печать стыда на его сердце, но это уже неважно. Все равно я иду вместе с ним. Потому что он пешка, и я тоже – пусть же лучше мы будем пешками вместе.