Онлайн книга «Красный дом»
|
– Принести тебе чего-нибудь? – Все хорошо. – Дейзи? Сдерживая слезы, она повернулась. – Я рад, что все обошлось, – сказал отец. – Не волнуйся о пальто. – Спасибо. – Дейзи принялась подниматься по лестнице. Доминик смутно осознавал, что она чем-то обеспокоена и мыслями далеко отсюда, но решил не говорить об этом Анжеле: ей нельзя доверять в подобном деле. Это будет их с Дейзи секрет. Он поднимется к дочери позже и проверит, как она. Залитые кипятком сушеные грибы источали запах немытых тел, но это был единственный известный Анжеле вегетарианский рецепт. Ей вдруг захотелось запечь для Мелиссы свиную голову – глянцевито блестящую, с яблоком во рту. Правда, это расстроит Бенджи. Сегодня Анжела сказала Доминику, что хочет домой, и на миг ей показалось, будто он согласится. Однако он тут же взял родительский тон, который использовал все чаще и чаще в последние дни. – Ты потом пожалеешь об этом. Да и Ричард обидится. Потерпи немного. От его правоты ей лишь стало хуже. Херес, томатное пюре… Ризотто из «Лондиса». В кухню вошла Луиза, поставила перед Анжелой бокал красного вина и села на подоконник. В ней что-то неуловимо изменилось. – Прости за вчерашнюю ночь. Вчерашнюю ночь? Анжела так наловчилась изгонять воспоминания, что не сразу и вспомнила. – Скорее, это мне следует извиняться. – Или ни одной из нас не нужно просить прощения. Кажется, Луиза изменила точку зрения и решила перейти на ее сторону? Она явно относится к ней теплее, чем раньше. Анжела высыпала рис в сковороду и размешала его. – Доминик сказал, у тебя был сложный период в жизни. – У тебя сейчас, похоже, тоже такой период? – спросила Анжела, не желая говорить ни о себе, ни о Карен. – Так заметно? – В аббатстве вы, кажется, поссорились. – У меня есть прошлое. – Луизе вдруг остро захотелось закурить. Она не курила одиннадцать месяцев, а руки до сих пор иной раз казались пустыми без сигареты. – А Ричард предпочел бы, чтобы я была невинной, как юная невеста. – А! – Анжелу затошнило при мысли о Ричарде и сексе. Потом ей стало смешно. – Бедный Ричард. – Она налила в рис воду. – Почему? – Прошлое так и преследует его. Я доставила ему немало хлопот тем, что не ухаживала за мамой… – Анжела усмехнулась и отпила вино. Луизе было не до смеха. – У него на работе ведется расследование, – сообщила она. – Доминик что-то такое упоминал. – После неудачной операции одна девушка оказалась прикована к инвалидному креслу. А перед тем Ричард делал ей рентгенограмму. Директор больницы отправил девушке письмо с насквозь фальшивыми извинениями. Ее семья отнесла письмо к адвокату, и теперь хирург валит все с больной головы на здоровую и пытается обвинить Ричарда. – Что будет, если его признают виновным? – Ричард надеется, что до суда не дойдет. Но в последние несколько дней… Люди все время ошибаются, даже честные люди. Кровь бросилась Анжеле в лицо, ей захотелось защитить Ричарда, даже не зная всех подробностей дела. Она тщательно обдумала, как лучше проявить сочувствие. – Надеюсь, все сложится хорошо. Для вас обоих. Руки у Анжелы были скользкими, и она передала банку с сушеными томатами Луизе. Та отвинтила крышку. Некоторое время обе молчали. – У нее был генетический порок развития. У Карен. Она не… Плод был нежизнеспособен. Иногда я мысленно представляю альбом с ее фотографиями. Жизнь, которую она так и не прожила. Я так ясно вижу эти фотографии… Луиза вновь ощутила тот подземный гул, от которого ее бросало в дрожь. – А завтра?.. – Я боюсь. – Анжела убавила температуру на печке. – Чего? Сквозь музыку Генделя донесся едва различимый голос Мелиссы: – Что я заверну за угол и увижу ее. Или, наоборот, что она окончательно исчезнет. Понимаешь, восемнадцать лет, уход из дома и все такое. И я не знаю, что хуже. Воцарилось молчание. – Что ж, этот разговор нас, в некоторой степени, ободрил, – наконец резюмировала Луиза. – И в самом деле, – согласилась Анжела. Ризотто тихо бурлило, вода побелела от риса. Анжела накрыла сковороду крышкой, оставив промежуток для пара. – Я редко об этом говорю. Зря, наверное. – Анжела подумала, что «ободрил» не совсем то слово. «Объединил», пожалуй, точнее. Разговор с Луизой наконец-то позволил ей ухватиться хоть за что-то в этом бездумном вынужденном отдыхе. Луиза подошла к Анжеле и положила руку ей на плечо. – Я схожу и сообщу всем, что обед будет минут через двадцать. Алекс почти не интересовался искусством. Ему нравилась кое-какая музыка, несколько картин и стихотворений, однако школьные занятия по развитию художественного вкуса он считал пустой тратой времени. Иностранные языки – это важно, хотя можно поехать в Италию или Польшу и через пару месяцев сносно общаться на итальянском или польском. Что до математики и естественных наук – Алекс полагал, если они ему когда-нибудь и понадобятся, то он лучше наймет профессионала в этой области. То ли дело – история. Поначалу Алекс изучал ее с наслаждением. Пластиковые рыцари сменялись моделями самолетов и документальными телефильмами о Галилео и Адриановом вале. Было в истории нечто от детектива – можно найти ответы на вопросы, если знать, где искать: на заброшенных чердаках, под землей, на римских дорогах, в неприличной резьбе на полу под церковной скамьей. У Алекса была энциклопедия «Древняя история Европы», которую он обожал. Кельты, саксы и викинги приходили и уходили. Стабильность и мимолетность сменяли друг друга – отличный пример почти для всего. То, на что можно полагаться, взаимодействует с тем, на что полагаться нельзя. Факты и мнения. Чувства и мысли. Алекс до сих пор по-настоящему не понимал, что это лишь один из способов смотреть на мир. И что есть люди, которые смотрят – и не видят неизменного ландшафта: только череду событий, которые не могут контролировать. Доминик поставил тарелку с ризотто на стул и присел на край кровати. На одеяле темнела грязь – дочь так и не сняла испачканную одежду. Глаза Дейзи покраснели и припухли. – Я сказал всем, что ты заболела. – Спасибо. – Но ты ведь не больна, правда? – Папа… – Что случилось? Дейзи зажмурилась. – Если я могу чем-то помочь… – Ты ничем не можешь помочь. – Я беспокоился о тебе. Нельзя лгать. Именно потому она и попала в беду. |