Онлайн книга «Как до Жирафа 2. Сафари на невесту »
– Давай, давай! – послышалось одобрительное или что-то вроде этого. В глазах зажглось любопытство. У дяди Уго с привкусом «Ну-ка, ну-ка». «Ножки гну-ка», – ответила я ему мысленно, еле удержалась, чтобы не показать язык. Вот не нравится мне этот дядя! Все нравятся, а он нет! Хоть и красивый… Я кашлянула в кулак, расправила плечи и отхлебнула ещё красной терпкой жидкости из бокала. Змейка на юбке издала подозрительный звук. А, и ладно, у меня булавка есть! Давно я, конечно, не пела – соседей было жалко и стаканы. Но эти грузины такие милые! Тоже поют. Не то что сицилийцы… Грузины не испугаются. И чтоб уж не размениваться по мелочам, я заявила: – Русская народная. Почти. Ну, вы поймёте… И как грянула оперным альтом пониже, чем Елена Образцова [3]: «Туча со громом сговаривалась: Ты греми гром, а я дождь разолью…
[4]» Обычно мало кто ожидает баса из моего неспортивного тельца, вот и грузинские родственники замерли и расширили глаза. Но меня это только подстегнуло. Я провела рукой вокруг себя, как героиня былинных сказок, и продолжала: «Выйдут де-евки по ягоды…» Кажется, здесь девки туда не ходят… Судя по лицам. Или не девки, или ягод нет. Ну ничего, есть же кизил, хурма, мандарины, чурчхела в конце концов… Я изменила слова на ходу, и меня было уже не остановить. На крыльях вдохновения и всех винных парах я с разгону перешла на припев на верхних октавах, распевая и за оркестр, и за Леля, и даже слегка пританцовывая. Жаль, песенка была короткая, душе не хватило. Не успела ошеломлённая родня оправиться и начать хлопать, как я подняла руку и сказала: – Минутку. А теперь из современного. А то решите, что я старой бабушки кафтан… – Какой кафтан? У меня нет кафтан, – удивилась бабушка Алико. – Будет, – заверила я её. – Я умею шить, хоть и не люблю. Поклонилась направо-налево, и помогая себя руками и раскачиваясь под проигрываемый в голове аккомпанемент, я начала любимого Кипелова. «… свободна стану я От зла и от добра…» «Я свободен!» Потом без паузы перешла на знаменитый дуэт из «Призрака оперы» в версии рок-группы «Nightwish», выступая и за Кристину, и за призрака, играя их в лицах. Душа у меня развернулась. Глаза родственников увеличились. Наверное, удивлялись, что я такую длинную арию наизусть знаю. Музыкального сопровождения не хватало, но я очень ритмично помогала себе руками. Мне было хорошо, и я разошлась вовсю, а на завершающих аккордах партии Кристины на верхних нотах так дала мощи, что кто-то охнул, дедушка Вахтанг зажал уши и, покачнувшись, отсел от стола на диванчик у стены, бабушка Алико крякнула, пустые бокалы на подносе официанта лопнули разом. Ой… Я тотчас прекратила петь и сказала обычным голосом: – А у вас веник есть? Я подмету. Мне никто не ответил. В гробовой тишине семейство Кавсадзе взирало на меня ошарашенно. Может, лучше было Металлику исполнить? Но глянув на замершие лица, я сообразила: – К следующему разу я «Сулико» выучу, обещаю. – Ва-ай, какой молодец! – проговорила, наконец, бабушка Алико и начала хлопать. – Только микрофон мы тебе не подарим… – произнёс с улыбкой дядя Уго. И остальные ожили. Зааплодировали недружно, заговорили. Дедушка Вахтанг отнял от ушей сухие ладони и с опаской взглянул на меня. Душа рвалась продолжить праздник, но привычка вести себя прилично заставила поклониться и сесть обратно на стул. Хотя так и подмывало вскочить и продолжить. Я в сад могу выйти для безопасности. Бабушка причмокивала и качала головой, что-то важно говоря на грузинском окружающим. Хвалила, видимо. Я и не то ещё умею! Жаль, веника мне никто не дал. Зато подложили шашлыка в тарелку и сказали: – Очень хороший закуска! Кушай, дорогой. А в глазах строгого доныне Бадри, вспыхнул такой огонь, что я внезапно поняла, что этот молодой человек напротив мне не просто родственник, а прежде всего мужчина. Красивый, между прочим, хоть и хищный. Широкоплечий, статный, высокий. Со смоляными волосами, с правильными чертами лица, немного похожими на утонченного дядю Уго, но более мужественными и прямолинейными, как если бы Макиавелли упал в детстве на голову кирпич, и он стал вдруг рыцарем-правдолюбцем, скакал по горам вместо того, чтобы хитроумничать в государственных делах. Горбинка на носу была едва заметной и моего троюродного брата совсем не портила. Повезёт же кому-то из девушек! Я улыбнулась Бадри в ответ на открытое восхищение. – Вы, Катерина, великолепно поёте, – послышалось рядом на английском. – Такая хрупкая девушка, и такой сильный звук! Я обернулась. Это был Гига, аристократичный помощник моей бабушки, в чёрном пиджаке и белой рубашке – почти как жених на свадьбе. – Вы где-то учились? – спросил он. – «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», – ответила я цитатой Пушкина в вольном переводе и хихикнула: – Вообще странно, что вы тут больше не говорите по-русски. А как же «Мимино», Кикабидзе, «Я тебе один вещь скажу…»? – С субтитрами. У нас теперь не обучают в школах русскому. Зато вся молодёжь свободно владеет английским. Но, я думаю, прекрасная Катерина, – с видом искусителя сказал Гига, – что у меня теперь есть повод выучить ваш удивительный язык. – Вам Римский-Корсаков понравился? – спросила я, играючи проводя пальцем по краю бокала. – Нет, вы, – сверкнул глазами Гига. – Зато я уже говорить по-русски, – пробасил кто-то рядом, и тень упала на меня справа. Я вскинула глаза. Это был Бадри. Я не заметила, как он так быстро обошёл заставленный яствами стол, родственников и официантов. Я даже отпрянула, наткнувшись лопатками на спинку стула, таким мощным он показался мне вблизи. Развернув мой стул в противоположную от бабушкиного помощника сторону легко, как фарфоровую чашку, Бадри сел рядом на освободившееся от сбежавшего дедушки Вахтанга место и взглянул на меня, продолжая восхищаться. Вот я какая, оказывается… И любят меня, и ждут, а тут ещё и восхищаются. Загордиться недолго. Бадри рассматривал меня так, словно только-только обнаружил, а до этого за столом сидела не я, а тень невесты Гамлета. Взгляд его крайне смущал. И потому я хмыкнула: – А на китайском вы умеете? – Нет пока, но если вы захотеть, заговорить и на китайском. Желание красивая женщина для горца закон, – уверенно ответил Бадри, расправив плечи, за которыми мерещилась бурка. |