Книга Ведунья против князя , страница 4 – Вера Чиркова

– И приготовили подарочек, – съязвил Ланс. – Стащили в ее лавку всю окрестную грязь.

За пять минут, пока ожидали появления старшего стражника, исполнявшего обязанности дознавателя и потому забравшего ключ от аптеки, гости успели осмотреться и сделать собственные выводы.

Городок был точно таким же, как десятки подобных ему. Единственная площадь, на которой в центре высохшего фонтана высилась невразумительная статуя, была окружена лавками, салонами и закусочными. В самом центре располагался небольшой крытый рынок, и Гард, сделав напарнику знак, направился туда. Есть хотелось все сильнее, но идти в гости к людям, которых они сегодня, возможно, лишат всего достигнутого в жизни, было по меньшей мере неосмотрительно.

За прилавками стояло с десяток торговок, но ничего из товаров, привычных взору столичного жителя, перед ними не нашлось. Ни горячих пирогов, ни жареных цыплят, ни малосольной рыбы. Только сырые яйца и мясо, овощи и первые яблоки. Да малина в туесках. Лишь чуть подальше, под вывеской «Колбасы Шульта», стоял лоснящийся довольством статный торговец.

– Это ты – Шульт? – спросил у него сыщик с самым простодушным видом.

– Я приказчик, – важно объявил тот и сунул в рот розовый ломтик ветчины.

– Вкусно? – с неподдельным интересом смотрел на него странный незнакомец.

– Да, – почему-то заволновался торговец.

– Покажи.

– Что?

– Кусок покажи, от которого отрезал.

– В-вот… – Приказчик приоткрыл пропитанную солью тряпицу.

– Взвесь.

– Сколько?

– Весь.

– Эт-то дорогое…

– Ну да. Ты же не дурак, самое дешевое жевать. Взвешивай, не волнуйся.

Через минуту Гард выходил из широко распахнутых ворот рынка с корзинкой, в которой лежало восемь фунтов ветчины, два десятка яиц и пяток сочных молодых луковиц. Каравай хлеба он купил в замеченной по пути булочной и оказался возле дверей аптеки как раз в тот момент, когда туда подбежал запыхавшийся дознаватель.

– Можно открывать, ваша светлость, – попытался он польстить гостям, но они не обратили на это никакого внимания.

Оба давно подсчитали, что сразу вылететь в Холмор им никак не удастся, птицы должны отдохнуть хотя бы два, а лучше три часа. И потому никуда пока не спешили.

– Нельзя, – коротко отказал Гард. – Нет сетей, понятых, писаря и бумаги.

Стражники помрачнели, но спорить не решились, отправили посыльного за всем перечисленным, не забыв на этот раз добавить в список лупу, зелья и все прочие мелочи, необходимые для официального осмотра места происшествия.

Восемнадцатое сеноставня

Холмор, уездный город

Дилли

Утро еще не наступило, а Дилли уже была на ногах.

С вечера, расставшись с возницей возле крыльца самой невзрачной гостиницы, она успела переделать кучу дел. Сначала, осведомившись у хозяйки о цене комнатки, минут пять изображала сомнения и душевные муки, затем, убедившись, что повозки и след простыл, спокойно покинула гостиницу.

В ближайшей лавчонке Дилли купила слегка поношенную, но вполне еще пристойную шелковую летнюю накидку и неброский, но тоже не самый дешевый баул. И в первой же подворотне, пользуясь быстро сгущающимися сумерками, засунула в него свои тюки и саквояж. А затем, проведя по лицу ладонями, минуту постояла, привыкая к ощущениям, и, выйдя на дорогу, смело остановила первого попавшегося извозчика.

– Приличную гостиницу, милок, и не слишком далеко от центра.

Уже через четверть часа, умывшись и перекусив прихваченными в дорогу бутербродами, она сладко спала в снятой на ночь комнатке с видом на главную улицу города.

План, как поступить и куда отправиться, был спокойно обдуман ею за те четыре с половиной часа, что они добирались до Холмора. И это при том, что за скорость она доплатила и кучер всю дорогу гнал лошадей.

Внизу было непривычно тихо и пустынно, лишь швейцар дремал в кресле у входа. Вполглаза проследив, как немолодая и явно небогатая постоялица сдает ключ, поднялся и распахнул перед ней двери.

– Извозчики налево, за углом, – сообщил учтиво, даже не надеясь на награду, но получил мелкую серебряную монетку.

И сел на место, так и не узнав, что дама, шагнувшая с освещенного фонарем крыльца в предрассветную дымку, свернула не влево, а вправо.

Уверенно забросила на плечи баул и быстро направилась по узкому переулку в сторону стоянки дилижансов. Расписание она прочла еще с вечера, выкупая номер.

Подходя к небольшой площади, ярче других освещенной фонарями и оживленной почти как днем, Дилли сняла багаж с плеча и повесила за спину, как делали многие женщины, не способные нанять носильщика. У ведуньи деньги были, в последние месяцы удалось скопить, но носильщика она не брала по другой причине. Не хотелось, чтобы хоть кто-то ее запомнил.

Дилижансы стояли под вывесками, и к каждому уже выстроилась очередь. Куда-то больше, куда-то меньше. На Мшарье было всего несколько человек, и это стало для Дилли самой неприятной неожиданностью за последние месяцы.

Но она даже не вздрогнула и не передумала. По-прежнему размеренно добрела до потрепанного ветрами и временем громоздкого экипажа и остановилась в конце жидкой цепочки, с явным наслаждением опустив на скамейку свой баул.

Возле соседних дилижансов шустрые помощники кучеров уже собирали деньги и пристраивали в багажные ящики и на крышу сундуки, мешки и баулы, а здесь пока было тихо. И лишь когда в очереди собралось более десятка желающих ехать на этом дилижансе, из него вылез сумрачный парень лет двадцати, окинул путников оценивающим взглядом и объявил:

– Предупреждаем, в доме «У родника» теперь никто не живет. Уже с зимы. Можете поехать убедиться своими глазами, но запомните – к нам потом никаких обид. И бесплатно обратно никого не повезем. Кто решит ехать, распишитесь, чтобы потом не было спора.

– А куда же они делись? – возмутилась стоящая впереди дама в дешевой шляпке с темной вуалью.

– Никто не знает. Вроде в гости поехали… и не вернулись. – В голосе парня помимо воли прозвучала тоска, но он сразу спохватился, прикрикнул бодро: – Ну, кто едет?

– Но родник хоть остался? – задумчиво осведомился немолодой господин, судя по выправке – военный.

– Да, – сухо бросил парень, – но в дом не пускают. Сторож там живет, староста указ получил.

– Я не поеду, – вздохнув, отступила в сторону молодая женщина с потухшим взором. – Чего бесполезно кататься?

Дилли сейчас тоже следовало бы повернуться и уйти, не рисковать и не совать голову в возможную ловушку. Но тлела в душе безумная надежда на оставленный для нее знак или хоть крохотную подсказку, где его искать. Она недрогнувшей рукой написала на листке: «Лиана», – и поставила незамысловатую подпись.