Книга Леди-плутовка, страница 16 – Тереза Ромейн

– У вас просто сверхъестественная способность, офицер, – удивилась Изабел. – Я не видела, чтобы взгляд обладал столь уничтожающим эффектом, с тысяча восемьсот восьмого года, когда представлялась королеве.

Каллум почти поддался соблазну оставить ее в заблуждении и полной убежденности, что обладает взглядом более мощным, чем любое оружие, но совесть вынудила его признать правду.

– Один из этой троицы – мой брат Джейми. Они все работают в бакалейной лавке моих родителей. Я еще был очень вежлив, когда напомнил, что им пора. Для обеда рановато. Хотел бы я знать, что они здесь делали.

– Еще один брат, – протянула собеседница, и он понял, что она сопоставила его фамилию и убитого охранника. Должно быть, прочла в газетах.

– Других братьев у меня нет, – бросил он коротко. – Только Джейми. Еще есть сестра. Садитесь, прошу вас.

Он сунул два пальца в рот и свистнул: обычная манера подзывать подавальщицу в этом пабе. Резкий звук повис над шумом голосов. Когда флегматичная молодая подавальщица наконец подплыла к ним с кружками в руках, Каллум спросил у леди Изабел, что она хотела бы заказать.

– То же, что и вы.

Дженкс заказал хлеб и горшочек с джемом.

Когда подавальщица ушла, забрав кружки, оставленные предыдущими посетителями, Изабел спросила:

– Анджелес когда-нибудь заходит сюда? Вы узнали бы его в лицо?

Каллум вытер липкое пятно на столе:

– Может быть, хотя он умеет маскироваться. Но я никогда не слышал, чтобы он появлялся здесь. Почему вы спросили?

– Я почти поддалась соблазну предложить самой уладить дело с долгами Ардмора – если встречу Анджелеса, разумеется. Тем более что недостатка в картинах я не испытываю.

– Поняли, что пойти на преступление труднее, чем предполагали?

Уголки ее губ приподнялись:

– Это говорит в мою пользу?

– Миледи, я всегда был о вас очень высокого мнения. – Он откашлялся и сменил тему: – Насколько я понял, вы хотели что-то мне сказать? Что-то узнали насчет «Весны»?

– Батлерчелли, как я мысленно ее называю. Да, днем я нанесла визит герцогине, и надеюсь, что вы будете довольны результатами.

Положив на стол ридикюль, она вытащила записную книжку, и вместе с ней на столешницу, звякнув, упало золотое кольцо. Звук пронесся по комнате, каким-то образом перекрыв шум, и каждый узнал в нем драгоценный металл.

Каллум прихлопнул кольцо ладонью, не дав ему скатиться на пол, и медленно оглядел комнату. Всякий, чей любопытный взгляд скрещивался с его взглядом, поспешно отводил глаза.

Повернувшись к столу, он взял ее за руку и спросил, глядя на безымянный палец:

– Ваше обручальное кольцо? Почему вы его сняли?

Изабел выхватила кольцо из его пальцев и бросила в ридикюль.

– Время пришло.

Это все, что она успела сказать до появления подавальщицы с теплым караваем хлеба с хрустящей корочкой на блюде и горшочком джема. Каллум бросил ей несколько монет. Девушка поймала их, уронила в передник и отошла.

– Сегодня меня угощают чаем второй раз, – улыбнулась леди Изабел. – Джем выглядит очень аппетитно.

Вполне возможно, горшочек подавался к столу уже несколько раз, и немало ножей побывало в нем, но выглядел джем действительно аппетитно: приятного сливового цвета, с цельными ягодами смородины и терпким приятным запахом. Но…

– Здесь нет чая. Хотите заказать?

– Нет-нет, – отмахнулась леди Изабелл. – Чай не просто напиток. Это ритуал. Люди кормят друг друга, когда хотят быть вместе.

– Вы… вы хотите быть со мной?

Он с трудом сглотнул. Нельзя, чтобы она расслышала в его голосе желание.

Она удивленно взглянула на него:

– Ну конечно. Я должна рассказать вам о доме герцога Ардмора.

– Разумеется, – согласился Дженкс, утопив разочарование в глотке портера, оказавшегося крепким и горьким.

Дождавшись, пока он поставит кружку, она открыла маленькую записную книжку и показала свои заметки, точные и подробные, написанные разборчивым почерком.

– У вас верный глаз, – похвалил он, отметив местоположение картины, количество окон, тип задвижки…

– Я пыталась нарисовать ее, – пояснила Изабел, – но это оказалось трудно. Зато такие же есть на окнах моей гостиной, так что, когда будете у меня в следующий раз, сможете с ними поработать.

– А я буду?

– Очень на это надеюсь.

Каллум поднял брови и взглянул ей в глаза. Щеки Изабел порозовели.

– Ах, леди Изабел!

Достаточно было сказать эти три слова, чтобы краска стала еще гуще. Этикет требовал от него отступить.

– Это большая честь для меня.

Она покачала головой и улыбнулась:

– Негодник!

До чего же приятно шутить и смеяться вместе! И тут его осенило. Он отчетливо понял, что леди Изабел Морроу ему нравится. Независимо от того, что его влечет к ней, независимо от того, что он исполнен решимости видеть торжество правосудия, ему нравится быть с ней.

Ему редко нравилось находиться в чьем-то обществе. Конечно, он любил брата Гарри, Касс и Чарлза – правда, в маленьких дозах – и терпел своих коллег полицейских и Фокса, исключительно ради работы.

Остальные родственники? Это сложнее.

Ему хотелось бы почаще общаться с ними, но это было связано с такими многочисленными условиями, трудностями и обязательствами, что сохранять расстояние намного легче.

А вот леди Изабел – да, она ему нравилась. Очень.

Он знал ее очень близко. В физическом смысле. И все же очень многие детали, большие и малые, до сих пор оставались неизвестными. Воздух между ними, казалось, состоял из вопросов.

– Какое ваше любимое блюдо? – выпалил он ни с того ни с сего.

Изабел перевернула страницу маленькой книжки.

– Почему вы спрашиваете? Хотите заказать?

– Я только спросил. Это может быть важно для дела, – промямлил Каллум, заметив усмешку в ее взгляде.

– Дайте подумать.

Отрезав кусочек ржаного хлеба, она намазала его черносмородиновым джемом.

– Если от этого зависит успех нашей попытки забрать Батлерчелли, я должна дать вам точный ответ.

Он фыркнул.

Она мечтательно вздохнула:

– Ответ у меня есть.

Кажется, сама того не сознавая, она протянула ему хлеб с джемом.

– Когда мне было шесть лет, отец повез нас с братом к морю. Тогда брату исполнилось восемнадцать, и он был удивительно терпелив со мной.

Однажды мы несколько часов собирали устриц, мидий, маленьких креветок и береговичков, потом опустили их в горшок с кипящей соленой водой, сварили на костре из плавника и съели такими горячими, что обожгли пальцы. На следующий день оказалось, что я обгорела и стерла ноги, но, поверьте, оно того стоило! Ничего вкуснее я в жизни не ела! – Она рассмеялась: – Только, боюсь, ответ куда длиннее, чем вы ожидали.