Книга Южная роза, страница 16 – Ляна Зелинская

Глаза Фрэн сияли, она схватила кузину за руку и потащила за собой, а Габриэль и не сопротивлялась. Мысли её настолько были заняты предыдущим разговором, что она даже не замечала ничего вокруг, и как-то внезапно они оказались перед группой офицеров в синих мундирах королевских войск.

— Господа, позвольте вам представить мою кузину Габриэль Миранди. Элла, моего кузена Фредерика ты помнишь, а эти господа служат с ним вместе — капитаны Энцо Корнелли и Никола Моррит. Они только что приехали с севера, из экспедиционного корпуса. Ах, как жаль, что вы не видели вчерашнюю церемонию!

Пока они обменивались любезными приветствиями, Франческа успела наклониться к уху Габриэль и заговорщицки прошептать:

— Ты помнишь, что тебе сказала гадалка? Между прочим, Никола Моритт уже пригласил меня на все сегодняшние вальсы, так что тебе придется танцевать с Энцо. Он, кстати, очень недурен, не женат и он — ка-пи-тан! Осталось только встретить загадочного незнакомца и выбрать…

Габриэль усмехнулась и подала для приветствия руку капитану Корнелли.

Он, и правда, был хорош собой.

На голову выше Габриэль и прекрасно сложен — светлые волосы чуть вились, падая на лоб, и серые глаза смотрели слегка с прищуром, может, несколько оценивающе, но взгляд, которым он её окинул, был полон восхищения, и такую бестактность она тут же ему простила. Капитан склонился к её руке в галантном поцелуе, и на его плече блеснула нашивка экспедиционного корпуса — золотой лев на зеленом поле.

Ей вдруг вспомнились карты гадалки, и на мгновение в сердце Габриэль закралось нехорошее предчувствие. Но, как девушка разумная, она тут же отмела его в сторону, решив, что именно предсказание гадалки заставляет её теперь замечать то, на что раньше он бы не обратила внимания, например, на львов и капитанов.

— Вы же будете играть с нами в шарады? — спросила лукаво Фрэн, и мужчины тут же согласились.

Капитан Корнелли подал руку Габриэль, и они направились туда, где гостеприимные хозяева обещали устроить вечерний спектакль. Сцена, украшенная лентами, драпировками и цветами, пряталась в тени больших старых лип. Вокруг уже стояли плетеные стулья, с разложенными на них подушками, и желающих поучаствовать в предстоящей игре собралось немало. В основном — юные синьорины и молодые синьоры, мечтающие остаться без общества старших под вполне благовидным предлогом.

— Что мы будем изображать? — спросила Фрэн, когда первые две шарады были разгаданы. — Что-то связанное с женихом и невестой? Или со свадьбой?

Всё, что касалось всевозможных выдумок, обычно отдавалось на откуп Габриэль.

— Не обязательно. И вообще, нужно придумать что-то, о чём никто не догадается, ты же видишь, как быстро стало понятно, что такое Монастырь невинных дев. И потом, должно быть смешно.

— Смешно?

— Ну да, иначе зачем вообще играть, — улыбнулась Габриэль, её глаза блеснули, и она прошептала на ухо Фрэн, — у меня есть одна идея. Но если ты струсишь, так сразу и скажи.

— Почему ты думаешь, я струшу? — возмутилась кузина.

— Потому что это будет… довольно дерзко. И на грани приличий.

— И что это? — глаза Фрэн округлились.

— Увидишь, но нам нужен будет мужчина. Ты можешь попросить Фредерика нам помочь?

Габриэль вспомнила своё желание пустить пулю в грудь мессиру Форстеру и торжествующе улыбнулась — пожалуй, она придумала, как отомстить этому наглецу.

Фрэн, конечно, была против, но Габриэль назвала её трусихой, а Федерик идею с восторгом поддержал, что тут же сломило сопротивление кузины, и втроем они, собрав нужный реквизит, вышли на сцену.

В ход пошли несколько тонкорунных овечьих шкур, украшавших пол у камина синьора Таливерда, бараньи рога из его же охотничьей коллекции, и наспех сооруженная из свадебных украшений корона. Во всё это был облачен Федерик — шкуры, скрепленные между собой, превратились в длинный плащ, на голову были надеты рога, а поверх них закреплена корона. Габриэль и Фрэн несли импровизированную мантию, когда с величественным видом, опираясь на трость, Федерик вышел на сцену.

— Королевская мантия… Коронация? — воскликнул кто-то.

— Да, но почему рога?

— Нет! Корона — это золото, рога — это баран. Золотое руно? — возразил ему кто-то.

— Нет? Странно…

— Баран — это глупость? Король глупости?

— Король-баран?

Догадки полетели с мест одна за другой. Федерик очень натурально изобразил овечье блеянье, и вся публика принялась смеяться, а дамы схватились за веера. Фрэн стояла вся красная от натуги, так сильно ей тоже хотелось рассмеяться, а Габриэль шепнула Федерику:

— Давайте пройдемся по сцене.

Они дали круг, Никола Моритт принес один из стульев в белом чехле с большим бантом позади спинки. Федерик присел на него с торжественным видом, забросив ногу на ногу, и небрежным жестом поправил огромные рога, привязанные под подбородком атласной свадебной лентой. А девушки встали по бокам, присев в реверансе. Выглядело это настолько комично, что публика принялась аплодировать им со смехом. Габриэль заметила широкую улыбку Энцо Корнелли, который оглушительно хлопал в ладоши, и было видно, что смысл шарады он понял правильно. Он стоял к сцене ближе всех, и наклонившись так, чтобы услышала только Габриэль, произнес:

— Это ведь «Овечий король». Я угадал?

Габриэль улыбнулась ему в ответ и хотела уже объявить победителя, но неожиданно в её руку впились холодные пальцы Фрэн, а над ухом раздался испуганный шёпот:

— О, мой Бог, Элла! Слева, посмотри!

Чуть в стороне, в тени ветвей, прислонившись плечом к одной из старых лип, стоял мессир Форстер, скрестив на груди руки. Сколько он там стоял — неизвестно, может быть, даже с самого начала представления. Толстый ствол дерева закрывал его от взглядов публики, но сцена ему была видна прекрасно.

Тонкая усмешка замерла у него на губах, их взгляды схлестнулись, и он чуть кивнул Габриэль, словно давая понять, что тоже оценил представление. Но синие глаза не смеялись. Её стрела попала в цель — Форстера явно разозлила эта шутка. Он сделал несколько беззвучных хлопков ладонями, и Габриэль внезапно затопила волна стыда.

…Пречистая Дева! Что она наделала!

С одной стороны, ведь именно этого она и хотела — отомстить.

И вот, теперь он на её месте, И вот, теперь, ему тоже неприятно. Но ей показалось, что своей шуткой она причинила ему боль, таким отчуждённым и холодным казалось его лицо. А она ведь хотела совсем другого. Если задеть, то не так сильно, не так глубоко. Чтобы он просто понял, что был неправ…

Неправ перед ней.

А в итоге она сделала его посмешищем в глазах других. Почему она не подумала об этом?

И от этого Габриэль стало не по себе. Она внезапно осознала, что её шутка просто верх бестактности. Ослеплённая своей ненавистью и желанием отомстить она перешла всякие границы.