Онлайн книга «Чёрная жемчужина Аира»
|
Слова вылетали изо рта служанки, словно пчёлы из потревоженного улья. — Мне… сделалось дурно, — ответила Летиция, выпрямляясь и оглядываясь. Они сидели на скамье недалеко от входа в храм. И видно, здорово её Жюстина отхлестала — вся причёска растрепалась и шаль валялась на земле, а лицо горело, словно натёртое перцем, и губы... Что это за такой странный сон ей приснился? — Идем в коляску — надо ехать домой, Ноэль приведёт тебя в порядок, — произнесла Аннет с каким-то раздражением. — Не хватало, чтобы нас тут ещё зеваки разглядывали. И так стыд какой! Всю дорогу Жюстина продолжала усердно обмахивать Летицию веером, а та и не замечала этого, сидя в каком-то оцепенении. Картины её странного и страшного сна медленно всплывали из недр памяти, с каждым мгновеньем приводя её во всё больший ужас. Святая Сесиль! Какое неприличие! Да как ей могло такое привидеться? Да за такое бабушка бы ей, пожалуй, и розгами всыпала. Сказала бы, что к людям с чистой душой не приходят подобные видения, и что она сама виновата. Как ей могло пригрезиться такое в святом месте? Не иначе это нечистый заполз в её мысли, а всё потому, что мысли у неё грязные! Если бы она не думала весь день о том мужчине с рынка… Пальцы Летиции похолодели, и она впилась ими в сиденье при воспоминании о нём. Чёрный петух! Тот, которого она купила! Это его держала за ноги та странная женщина в оранжевом тийоне! Его куцый хвост с одним пером Летиция узнала без труда. Да не может этого быть! Не могла же Аннет… Могла. Вот зараза! Летиция покосилась на кузину, но та сидела молча, нервно обмахиваясь веером, и смотрела в сторону, где по рю Верте праздничными бусами тянулась цепочка масляных фонарей. И вовсе-то петух нужен был не для супа… Страшная догадка почти парализовала Летицию. А что, если всё произошедшее — дело рук кузины: её внезапная дурнота, эта поездка, это видение? И тот мужчина… Святая Сесиль! Охрани меня от всякого зла! Так вот почему тот незнакомец так упорно торговался за этого оборвыша! А, может, он колдун? И они с Аннет заодно? Иначе откуда он там взялся? Конечно, он — колдун! Кому бы ещё сдался бы тощий петух за тридцать пять луи! Слышала она про то, что среди ньоров встречаются такие колдуны, что творят на кладбищах непотребства, поднимают мёртвых из могил и забирают у честных людей души, и что после такого ты будешь проклят во веки вечные, а твоё тело ещё долго будет бродить по земле и гнить… Ох, нет! Она едва не простонала вслух. Но он ведь белый, вовсе не ньор и… И она ведь… целовалась с ним! Господи! От воспоминаний о том, как она бесстыдно танцевала перед ним, и как страстно отвечала на его поцелуи, её обдавало то жаром, то холодом, и Летиция никак не могла понять, где был сон, а где реальность, и именно это пугало её до безумия. Нет, такое не может быть правдой! Это не она, это всё неправда! Летиция разом вспомнила все наставления бабушки, и решила, что, как только приедет, тотчас же простоит с молитвой на коленях не меньше часа, сожжёт благовония и свечу из Храма Святой Сесиль, что привезла из Марсуэна. Сердце у неё едва не вырывалось из груди, а лицо пылало, как в горячке, и она испытывала такой стыд, что готова была сквозь землю провалиться. Какая же подлая у неё кузина! Да она больше ни дня не останется с ней под одной крышей! С утра она найдёт Люсиль, расспросит, где здесь речная пароходная пристань. Купит билет и уедет тайно на плантацию к деду. А дяде Готье оставит записку. Не хватало ей оказаться втянутой в какое-нибудь колдовство! Она гнала от себя мысли о том, что видела в своём до жути реальном сне, мысленно шепча оградительную молитву: «Прочь! Прочь! Иди вон! Куда ночь, туда и сон!». Но горло почему-то предательски першило, и во рту всё ещё оставался привкус рома, и губы… Летиция дотронулась до них пальцами. Святая Сесиль! Только не это! Это не могла быть я! Но губы горели и припухли, словно от долгого страстного поцелуя. И… они помнили то ощущение, нежность и страсть, смешавшиеся со вкусом рома и корицы, и тело отзывалось на это воспоминание предательским жаром внутри. Никто и никогда так её не целовал. И она даже и не знала, что поцелуи могут быть вот такими — пьянящими почище любого рома… Летиция едва не выпрыгнула из коляски, и, коротко пожелав всем спокойной ночи, взлетела наверх по лестнице в свою комнату. Там сразу же зажгла свечи и стала разглядывать себя в зеркале. Лицо у неё было точно у призрака — бледное, и глаза, как плошки, полные ужаса. Она осмотрела своё платье, даже ощупала себя — но, вроде, всё было в порядке. Нет. Всё это ей точно привиделось. Это просто дурной сон! Просто сон! Видение! А Жюстина била её по щекам, вот от этого, видимо, и губы у неё горят… Такое простое объяснение было почти спасительным. Выдохнув с облегчением, Летиция села на кровать, скинула туфли, приготовившись к молитве и… сердце почти остановилось. Она смотрела на туфли, холодея от ужаса. Медленно подняла их и поднесла свечу. Сомнений не осталось — они были испачканы кукурузной мукой, и кое-где на них даже засохли капли крови. Летиция медленно собрала рукой волосы и понюхала их — они едва заметно пахли дымом… Так значит… она, и правда, там была... Она выронила туфлю и прижала ладони к щекам. Какой ужас! Как она, воспитанница Жозефины Мормонтель, могла сделать такое? Как же стыдно! Она даже хуже, чем падшая женщина! Участвовать в колдовском ритуале? Танцевать на кладбище, пить ром, целовать мужчину, колдуна… Она не могла сама сделать такого… Не могла! Когда первый шок прошёл, Летиция достала из своего саквояжа свечу из храма в Марсуэне, что дала ей с собой бабушка для особых молитв. Молилась она долго, и в этот раз как никогда искренне. И даже Ноэль отправила прочь, сказав, что ей не нужна помощь ни с платьем, ни с волосами. Потом она с остервенением скребла туфли волосяной щёткой, оттирая следы муки и перебирая в уме варианты. Нет ничего хуже безвестности, и, решив, что ей нужно знать всю правду, она спустилась вниз на цыпочках, так, чтобы не привлечь лишнего внимания, и прошла на кухню — поинтересоваться у кухарки рецептом супа из чёрного петуха. Летиция поднималась к себе с твёрдой уверенностью, что эту ночь в доме Бернаров она ночует последний раз. Кухарка знать не знала ни о каком чёрном петухе к празднику. И о традиции варить такой суп слышала впервые. Летиция заперла дверь и окно и долго лежала в темноте, прислушиваясь к звукам. |