Книга Альтер Эго, страница 2 – Ляна Зелинская

А ноздри до сих пор ощущали гарь. И запах паленой кожи…

Проклятье! Ему нужен свежий воздух.

— Послушайте, миледи, ближе к делу, мне всё равно, виновен ваш сын или нет, — наконец, прервал он поток объяснений, — вы платите — я дерусь.

— Но он и правда не виновен! – всхипнула гостья.

— Я вам еще раз повторяю: мне все равно. Вы платите — я дерусь.

— Почему? Почему вы вообще это делаете? — воскликнула она и всплеснула руками.

Вот уж глупый вопрос.

— Делаю — что?

— Позволяете убить себя за незнакомого человека?

— Во-первых, я же сказал — потому что вы платите. А во-вторых, кто сказал, что я позволю себя убить?

— Но… если… вдруг… он убьет вас… я же… возьму грех на душу! Вы должны знать хотя бы за что!

Дама переживает за себя. Понятно.

— Вы так спрашиваете, миледи, как будто хотите, чтобы он всё-таки убил не меня, а вашего сына? Как-то путано, не находите?

— Нет! Нет! — и она снова прижала платочек к глазам.

Каждый раз одно и то же. У него же на лбу написано — ему плевать! Но им надо излить душу. Извиняются, что ли, заранее… Вдруг его убьют? А ей потом гореть в очищающем пламени или в смоле вариться, или куда там ещё отправляет грешниц святой отец на утренних молитвах и проповедях в храме! Можно подумать, от того, что он будет знать причину убийства, оно от этого перестанет им быть. Да и не верит он в очищающее пламя. Пламя не очищает…

Но дама снова хотела зарыдать, и он смягчился.

— Ну, хорошо, хорошо. Так что сотворил этот глупец — ваш отпрыск?

— Он не глупец, он — умный мальчик! Он в университете учится у парифика Сирда, он станет астрологом! И он… он вступился за честь дамы!

Хреновым астрологом, видимо, раз вступился за… честь дамы, не сверившись со звездами.

— Вот и скажите, миледи, как умный мальчик мог вступиться за столь эфемерное нечто, как честь дамы?

— Вы — невоспитаны!

— Я? Плохо воспитан. Факт. Только из нас двоих идиот не я, а ваш сын. Хоть и будущий астролог. Это, надеюсь, была хотя бы его невеста? – спросил Рикард устало.

— Что вы! Боги милосердные, он же еще мальчик! Она была… просто… женщина.

А этот будущий астролог и в самом деле, идиот…

— Десять тысяч ланей, миледи.

— Десять?! Боги милосердные! Почему так дорого?

— Помилуйте, миледи, женскую честь в некоторых местах этого города можно купить и по пять ланей. Дамскую по тысяче. И если за такую эфемерную вещь, как честь неизвестной дамы, ваш сын готов был заплатить жизнью, то подумайте, сколько же должна стоить сама его жизнь? Ну, а моя, к примеру, в десять раз дороже.

— Вы что же, оценили жизнь моего сына в одну тысячу? Так дешево?! — возмутилась она искренне.

— Ну, дамская честь продается и того дешевле. Про тысячу ланей это я уже так, приукрасил.

— Вы просто чудовищно невоспитаны!

— Это да. Но вас, миледи, не поймешь, то дешево, то дорого. Десять тысяч — и я весь ваш, - он развёл руками. - Или же прошу извинить, у меня есть и другие дела.

— Хорошо, — она промокнула платочком щеки и, стрельнув глазами, добавила с притворной беспомощностью в голосе, — я согласна. Но, может, хотя бы семь?

Демоны Ашша её задери! Он убьет Альбукера за этот глупый визит. Зачем он вообще её пустил? Она ещё и кокетничает с ним, вот уж что ему без надобности, так это её заигрывания!

— Миледи, торговаться пристало лавочникам, а не благородным господам, пусть один из них и плохо воспитан. И мне, кстати, нужна предоплата. Полная.

— Но… у меня нет с собой… сейчас… всей суммы. Может, сначала половину, и вы пока поверите мне на слово?

Ах, эти милые уловки! Найд ведь наверняка сказал ей цену. Или она надеется, что его убьют и денег отдавать не придётся?

— Поверю, но ничто так не вселяет веру в человека, как предоплата, миледи. Десять тысяч — и я весь ваш.

Она вздохнула, открыла сумочку, достала деньги, и аккуратно сложила на край стола. Так близко к краю, словно надеялась, что они запрыгнут обратно в сумку, как только она встанет.

— Время, место. Имя. И оружие.

— Старые скотобойни, сегодня на закате. Кадор Аркимбал. И, кажется, баритты, — она шмыгнула носом, как-то разочарованно.

Демоны Ашша! Надо было просить двадцать тысяч.

Благоразумие шептало — откажись.

Драться с племянником городского главы — только наживать врагов, избавиться от которых потом будет стоить дороже десяти тысяч. Да, щенок Кадор заносчив и нагл, и дерётся по пять раз на неделе, и его, конечно, давно бы следовало проучить. Но он не любит проигрывать, и обычно выбирает более слабых противников. А то, что твой противник слаб, всегда придает ложное ощущение всемогущества. Но в то же время он и умен. Старые скотобойни — место идеальное. Ведь после королевского запрета на дуэли каждый желавший удовлетворения назначал встречи в тальнике по берегу Арагоны. И до того дошло, что уже места эти были всем известны и дороги к ним проторены. Разве что дамы не сидели на лавочках под кружевными зонтами, ожидая развлечения. А заодно туда любила наведываться и Тайная стража — хватать незадачливых драчунов. Сто тысяч штрафа — сумма немалая, и вся идет в казну Тайной стражи, и даже дурак бы катался каждое утро к реке при таком улове. Ну а скотобойни — другое дело. Какая радость быть убитым на скотобойне? Никакой. И чести мало. Но умные люди ходили именно туда.

Видимо этот юный прыщ сильно насолил Аркимбалу. И тот точно намеревался его убить, раз решил встречаться в таком месте. А значит, драться придется серьезно.

Откажись — снова шепнуло благоразумие, и он всегда его слушал. Но не сегодня. Сегодня Рикард послал благоразумие к демонам. Недавний кошмар всё ещё жег внутренним огнём, давил на глаза и опалял ноздри изнутри, и хотелось выплеснуть его куда-то. А подраться — это лучший способ остудить голову.

— Хорошо, миледи, я убью его для вас.

— Нет! Нет! Не надо его убивать! — дамочка вскочила. — Можно его просто… ранить? Достаточно же этого для… удовлетворения?

Смотря чьего.

Еще, что ли, пять тысяч попросить?

— Можно и ранить.

— Пообещайте, что вы его не убьете?

Она считает его идиотом? Он что, похож на того, кто убьет племянника городского главы при свидетелях всего за десять тысяч?

Пора заканчивать этот визит.

— Хорошо, миледи, я его не убью. Ради вас. А теперь прошу извинить, но меня ждут.