Онлайн книга «Альтер Эго»
|
Боги милосердные, это невыносимо... Что с ней творится? Тело пылает от его прикосновений, кружится голова, и всё внутри сплетается в сладкий клубок. А его губы обжигают, и хочется податься им навстречу, стоит ему только на секунду ослабить поцелуи. Не останавливайся! Пожалуйста… И она тоже не станет, она уже не может остановиться, вернее... не хочет. Лёгкий шелк съезжает с плеча, и она выгибается навстречу его поцелуям, путается пальцами в его волосах, прижимая к себе. — Рик! Ещё! — Кэти... Он сдвигает бретельку корсажа, проводя языком по тому месту, где она оставила след, тянет завязки, и они распускаются, обнажая грудь... и чуть касается её кончиками пальцев... Она подается навстречу, ближе, еще ближе. — Рик... Голос её совсем не слушается. Она совершенно пьяна от этих лёгких прикосновений. Она не хочет нежности! Уже не хочет! Она хочет поцеловать его, хочет до безумия, хотя никогда не целуется в губы. Но сегодня пусть всё катится к демонам... Она посмотрела ему в лицо, притянула к себе и провела пальцами по его груди, ощущая дрожь в мышцах. Торопливо расстегивая пуговицы его рубашки, почти отрывая их, сдернула её с плеч, провела по ним ладонями, по шее, по затылку, и прошептала хрипло в самые губы: — Поцелуй меня... Не нужно нежности! Не сейчас... Она хочет сорвать эту непроницаемую маску с его лица и выпустить наружу весь тот огонь, который он прячет под коркой запекшихся углей своей воли. Подалась вперед и поцеловала его сама, сильно, страстно, грубо. Обвила руками шею, обхватила ногами и зарылась в волосы пальцами, чувствуя, как желание накрыло ее с головой. И он сразу стал другим, прижал ее к себе рывком, запрокинул голову поцелуем, горячим нетерпеливым, таким сильным, что она ощутила, как затылок вдавливается в раму зеркала, висящего над комодом. Спустился губами ниже, по шее, руки легли на ее бедра, а губы коснулись груди. — Рик! — прошептала она хрипло. — Кэти... Моя Кэти! Он расстегнул застежку на её поясе и, сдернув, отшвырнул его в сторону. Они упали на кровать, судорожно сдирая друг с друга одежду. Покрывало съехало на пол, и туда же полетели подушки. И каждое прикосновение, как ожог, как удар бича, когда, прикасаясь, чувствуешь сначала боль. Почему они ждали этого так долго? Целуя друг друга лихорадочно и страстно, сплетая пальцы и причиняя друг другу боль, они пытались разрушить стену между ними. И она кричала, впиваясь ногтями в его спину, и хрипло шептала его имя, чувствуя, как её переполняет огонь, как всё тело горит от его прикосновений, и волны наслаждения сметают всё на своем пути. И он стискивал её запястья, запрокинув руки над головой и придавив своим телом, и хотелось только одного — ещё! Прижаться ещё сильнее, обхватив его тело ногами и чувствовать ещё глубже... ...как губы ласкают грудь, скользят вниз, оставляя дорожку пламени на коже, и целуют живот, лаская языком, и ещё ниже... ...как ладони накрывают колени, и медленно движутся вверх по бедрам, впитывая жар тела и притягивая к себе... ...и руки подхватывают сзади и прижимают к себе сильно, и ещё сильнее... Ещё! Они царапались и кусались, словно дикие звери, смешивая страсть с яростью, метались на кровати, не в силах насытиться этими поцелуями, прикосновениями и ласками, и никогда их не было так мало, как сейчас. И желание так и оставалось неудовлетворенным. Потому что хотелось большего — пробить броню. Разломать щиты. И слиться друг с другом не только телом, забирая всё без остатка и отдаваясь полностью. И это было невыносимо, это было уже на грани безумия. Желание, которое скручивает в узел и страх. Страх открыться и довериться кому-то. А потом они провалились в бездну, каждый в свою... В бездну огня и в бесконечное небо, полное прохладного ветра, чувствуя, как падают куда-то вместе и ощущая только одно — счастье. Лежали, прижавшись друг к другу, переплетя ноги, ощущая тепло разгоряченных тел и слыша лишь дыхание. Было сумрачно, камин уже догорел, и только светильник тускло сиял облаком тумана в углу, не давая разглядеть лиц. Рикард приподнялся на локте и, наклонившись к её лицу, поцеловал в губы, мимолетно и нежно. — Я... кажется, поцарапала тебя, — прошептала Кэтриона, чувствуя странное смущение от этой ласки, — прости. — Мне это понравилось, — он коснулся губами щеки. — И... кажется, укусила тебя... — Не в первый раз... но в первый раз мне это понравилось, — прошептал, касаясь уха губами, — и ты прости... — За что? — Я хотел быть нежным... но не смог. — Мне понравилось то... каким ты был... И её пальцы снова зарылись в его волосы и притянули к себе, и губы нашли его губы. И теперь ярости больше не было, теперь страсть смешалась с нежностью. Они целовались долго и упоительно, ощущая тепло друг друга, и ночь, казалось, будет бесконечной... *** В подвале темно. На полу немного соломы, и вдоль стен стоят бочки с вином и маслом. Наверху зарешеченное окно, сквозь которое видны неяркие звезды. Она здесь уже второй день. Рыцари связали её, когда везли сюда. Она кричала. Поцарапала одного и укусила другого, но куда ей против двух взрослых мужчин! На воротах сова — символ Обители Тары. Её привезли после полудня и бросили в этот подвал. Сестра Лоис, пожилая женщина с морщинистым лицом в длинном сером одеянии принесла ей кувшин воды, сыра и лепешку, и дверь заперла. Не разговаривала и на её вопросы не отвечала. Так она и просидела до ночи. Поначалу плакала, но вскоре слез не стало. На место отчаяния и жалости пришла злость. Она сидела у стены, обхватив колени руками, положив на них подбородок, и думала. Если бы у неё был нож и она бы умела им владеть, она бы убила их всех. Крэда, Гарана, Зуара... Или бариттой. Спасла бы маму, и они бы убежали... Нельзя быть слабой... И она поклялась себе — она выберется отсюда, а как только выберется, то научится драться. Обязательно! На бариттах, на ножах, стрелять из арбалета... Она будет очень хорошо драться, и никто никогда больше её не обидит. А следующей ночью её будит осторожный скрип — кто-то тихо открывает дверь. Входит женщина в тёмном плаще и шепчет: — Тихо, девочка, только не кричи. Иди сюда. Девочка встает и осторожно подходит к двери. |