Книга Огненная кровь. Том 1, страница 20 – Ляна Зелинская

— Зачем вы стреляли в моих лошадей?

— Стрелял в ваших лошадей? Да вы спятили, что ли? Ни в кого я не стрелял, на кой ляд мне ваши лошади?

— А если не вы, то кто?

— Да я почём знаю!

Альберт оглянулся и увидел, что в боку одной из лошадей действительно торчит стрела — сразу он её и не заметил, смотрел на перерезанное горло. И стрела эта была совсем другой, не такой, что выглядывала из борта кареты у него перед носом. Та, что принадлежала меткой лучнице, была короче, светлее и с белым оперением. А тут тёмное древко, оперение рыжее…

Проклятье! А если там наверху засада? Грабители? Хотя, если они хотели ограбить карету, то куда они делись и почему не сделали этого до сих пор? Может, они с Цинтой их спугнули?

— Миледи, я понятия не имею, кто это сделал, но это точно был не я, — крикнул он уже более миролюбиво, — может, уберёте арбалет, потому что, если вам не нужна помощь, то я поеду себе дальше.

В ответ повисла молчаливая пауза.

— М… мне нужна помощь, — наконец, раздался дрогнувший голос женщины, — я… кажется, вывихнула ногу.

— Всевидящий отец! И вы ещё в меня стреляли? — воскликнул в сердцах Альберт и снова выглянул из укрытия. — Но, знаете, сегодня вам просто четырежды повезло!

— Почему четырежды? — громко спросила она, продолжая держать его на прицеле.

— Во-первых, вы паршиво стреляете, — он развязал шейный платок и, свернув, приложил к ране, — во-вторых, вы остались живы после падения в такую пропасть, что само по себе чудо. В-третьих, я пришёл вас спасти, чего делать, по правде сказать, не собирался. Достаточно?

— А в-четвёртых?

— Хм, какая пунктуальность! — Альберт даже усмехнулся. — В-четвёртых, я лекарь. Так что вы понимаете, миледи, какой у вас сегодня удачный день? Может, уже опустите арбалет?

Шея горела огнём, но злость понемногу отпускала. И стало даже смешно. Альберт понял, что сама ситуация, в которой он сидит задницей в мокром песке, спрятавшись за каретой и опасаясь, как бы его не застрелила хрупкая женщина, выглядит, конечно, довольно комично. Цинта теперь долго ему будет это припоминать.

— Вы точно лекарь? — крикнула лучница.

— Вот, смотрите! — он поднял вверх руку, оттопырив палец с кольцом.

Змея, свернувшаяся в клубок — знак гильдии лекарей.

— Очень смешно, милорд! — воскликнула она. — Хотите ещё стрелу?

— Дуарх побери, миледи, простите, я не хотел вам показывать неприличных жестов, но это перстень гильдии лекарей!

Хоть жест и впрямь получился неприличный, но женщина опустила арбалет на колени и даже усмехнулась в ответ.

— Так я могу выйти? — спросил Альберт.

— Можете, только руки держите на виду.

— Всевидящий отец! — прошипел он и осторожно вышел из-за кареты, держа одну руку с платком на шее, а вторую подняв вверх. — Видите, я вообще-то без оружия?

— Сколько вас? — спросила незнакомка, её рука так и лежала на арбалете.

— Я и Цинта — мой помощник, — ответил князь, медленно направляясь к поваленному дереву, за которым пряталась лучница. — Вы же понимаете, что будь я разбойником, то уж наверняка не с голыми бы руками сюда полез.

— Откуда мне знать, может вы любитель… душить женщин!..

Альберт даже опешил.

— …Так вы и правда лекарь? — спросила лучница, окинув его недоверчивым взглядом.

— А что, не похож?

— Ну… не совсем похожи, — ответила она как-то неуверенно.

— И как же, по-вашему, должен выглядеть настоящий лекарь? — усмехнулся Альберт. — Толстый, лысый, в кровавом фартуке, очках и со щипцами? Ну так вашей милостью я весь в крови да и щипцы у меня тоже есть. Эй, отравитель? Ты тут ещё? — крикнул он наверх, и тут же над обрывом появилась лохматая голова Цинты. — Скажи, что я не вру! Что я и правда лекарь, и покажи миледи мои щипцы!

— Не врёт, миледи, клянусь заступницей Мирной, не врёт. Он самый настоящий лекарь, да ещё какой! А щипцы что, прям все показывать?

— Не… не надо щипцы, — нервно улыбнулась незнакомка. — Я вам верю.

— Эй, Цинта! Осмотрись вокруг и будь осторожен, кто-то выстрелил в лошадей миледи!

— Ухт! — только и воскликнул Цинта и тут же исчез из виду.

— Я вообще-то хорошо стреляю, у меня просто руки дрожали, — произнесла лучница виноватым голосом.

— Если это извинения, миледи, то они довольно странные. Вам повезло, что у вас дрожали руки и вы меня не убили, а то лечить и спасать вас было бы некому.

Альберт приблизился к дереву и остановился, разглядывая женщину.

Силы небесные! Какие глаза!

Синие глаза, такие яркие, просто два сапфира, и в них то ли ярость и страх, то ли слёзы, но от этого взгляда у Альберта просто дыхание перехватило.

Незнакомка сидела, прислонившись спиной к глиняному обрыву, платье мокрое и в песке, каштановые волосы спутались, прилипли к щекам, а лицо бледное и губы дрожат.

Да она же перепугана до смерти! Вообще-то и немудрено, упасть с такой высоты!

И злость отпустила Альберта совсем, ему вдруг даже не жаль стало своей ободранной шеи, которая пульсировала и горела огнём. Спасти прекрасную незнакомку, вырвать из лап смерти — такое приключение точно скрасит пятьсот квардов до Эддара!

— Я ранила вас, простите, — произнесла она, закусив губу и глядя на его залитую кровью куртку. — Я… просто испугалась!

— Ничего, это я переживу. Учитывая, что вы и в самом деле собирались меня убить, я легко отделался, — Альберт улыбнулся и протянул ей руку, — можете встать? Давайте, я вам помогу.

Она тревожно посмотрела наверх, потом на его руку, как будто колебалась, и спросила:

— Как вы здесь оказались?

— Ехали мимо.

— И никого не видели?

— Никого. Если не считать разбитой кареты и сундука на дороге, то и ничего больше. Мне так и стоять с протянутой рукой?

— Я… подвернула ногу и не могу стоять.

— Только ногу? Удивительно, что вы вообще остались живы! И как вас угораздило поехать этой козьей тропой? Вашему кучеру шею бы свернуть за такое. Хм, — он покосился на труп в синей ливрее, и добавил, — фигурально выражаясь. Ну, давайте же руку, вас надо вытащить оттуда…

Он перебрался через поваленное дерево и дотянулся до её руки.

Его пальцы были в крови и песке, и её тоже.

Надо было руку помыть…

Но едва их ладони соприкоснулись, Альберт ощутил резкий удар куда-то пониже рёбер, удар такой силы, что на мгновенье у него остановилось дыхание. Боль прошила его насквозь, как стрела, выпущенная из лука.