Книга Огненная кровь. Том 1, страница 44 – Ляна Зелинская

— Ухт! Красотища! — восхищённо пробормотал Цинта.

— Ты ещё внутри не был! Хотя тебя в церемониальный зал не пустят, но я знаю, где можно пробраться, чтобы всё посмотреть. Идём.

Оставив Цинту наблюдать за церемонией с верхней галереи, Альберт спустился вниз, где уже собрались гости. Церемонию решили проводить в Мозаичном зале, и по лестнице, ведущей к нему, уже спешили с подносами слуги, горели факелы, игристое вино стояло на столах. Альберт рассматривал толпу, узнавая знакомые лица: эддарские вельможи и их жёны, послы, главы богатых купеческих домов и даже один из аладиров Ирдионского Ордена. Церемония обещала быть пышной.

Альберт выпил немного вина и отставил бокал. Сегодня ему понадобится трезвая голова. Среди гостей он заметил Хранителя, пожалуй, ему стоит с ним потолковать, пока не началась церемония.

— Здравствуй, Берт! — услышал он голос позади себя, обернулся и увидел Тибора.

Тот уже как следует приложился к игристому вину, лицо его стало красным и довольным. Белый атласный фрак и крахмальная рубашка обтягивали его большой живот, алому кушаку вторила алая бабочка на шее и платок в красный горох, торчавший из кармана, а довершали образ туфли с бантами — Тибор был похож на павлина.

— Дядя, ты вырядился так, словно это твоя помолвка, — усмехнулся Альберт.

Тибор подмигнул ему и, засунув руки в карманы, произнёс:

— Зато ты, как вроде перепутал помолвку с поминками кахоле. А я вот хочу понравиться невесте Себастьяна, — Тибор расправил кружевные манжеты, — слышал, она красавица!

— Послушай, а я вот всё хотел спросить, с чего такая спешка с этой помолвкой, пока ещё даже траур не закончился…

— Салавар так хотел. Знаешь, когда он приехал из Скандры, куда ездил сватать невесту Себастьяну, он сам не свой был. Сказал, что сама Богиня Айфур дала ему знак и послала эту девушку, и он так торопился с этой свадьбой! Но, видишь, как всё получилось, — Тибор развёл руками, — так что это всё его воля.

— Богиня Айфур? Прайд Лучницы? И как Салавару это удалось? Мы же вроде с ними не… в очень хороших отношениях? — удивился Альберт.

— Хех, ещё бы! Салавар, помню, сватался к дочери Айрена Айфура, да только его строптивая доченька Регина в ночь перед помолвкой сбежала с кахоле. Скандал был страшный. Салавар проклял Айрена, а тот его, и они даже вроде подрались и кто-то сломал кому-то нос. Но я это так, со слов Гасьярда знаю. Гас там был, и всё видел.

— И теперь мы что, вдруг снова стали друзьями?

— Не-ет! Какие там друзья — Айрен злопамятный старый пень! Гас говорит, что невеста Себастьяна и есть дочь Регины Айфур. И она ни сном ни духом про деда своего, Айрена.

— Её мать, Регина Айфур, это та, на которой хотел жениться Салавар?

— Она самая. Он был влюблён в неё по уши, как мальчишка! Но Айфурам трудно угодить. Они все, знаешь ли… утончённые! Стихи, музыка, ветер! А Салавар простой, как медная лея — был напорист, как бык, и упрям, как баран, хотел взять девушку с наскока. Обаянием! — Тибор перехватил хрустальный бокал с вином и выпил половину. — Куда там! Обаянием! Она Салавара терпеть не могла. Но Айрен был настойчив и дочку не слушал. А она махнула хвостом и сбежала. Только её и видели. Наплевала на мнение отца и на его проклятья — они, знаешь ли, все своевольные, эти Айфуры! Айрену вообще не повезло с дочками — старшая Ладдерис подалась в монашки, средняя сбежала с кахоле, и младшая тоже грозилась сбежать с кахоле — так что пришлось Айрену самому выдать её замуж за таласского князя. И поделом старому пню!

Церемониймейстер открыл двери и расположился справа от входа с большим гонгом на подставке, объявил помолвку Иррис Айфур и Себастьяна Драго, зал пошумел и затих. Представление началось.

— Гасьярд Драго из дома Драго! — провозгласил церемониймейстер.

Альберт задумчиво потёр переносицу.

Вот, значит, в чём дело! Отец готовил Себастьяна в верховные джарты, дом Айфур — сила ветра, что же умный ход. И если Себастьян совершит обряд, он станет сильнее…

Гораздо сильнее.

Пожалуй, стоит всерьёз рассмотреть предложение тёти Эверинн.

— Альберт Драго из дома Драго! — услышал он своё имя и удар гонга.

Вызывают его?

Ах да, он же теперь полноценный член семьи, его представляют вместе со всеми.

И это было слышать странно, но… приятно.

Альберт шагнул вперёд, и стал подниматься по лестнице. Пять ступеней, галерея… Стук каблуков заглушил рыжий ковёр, и в ноздри ударил запах можжевелового масла… розовые лепестки разлетались в стороны от его шагов… шептались слуги, кланяясь, трепетали факелы… с бокалом вина стоял разливающий.

Он замедлил шаг, словно во сне.

Всё это уже было с ним, кажется. Вот только когда?

Но прежде, чем Альберт достиг середины короткой галереи, он все понял.

Книга желаний.

Он оторвал взгляд от рыжего ковра, устремляя его в конец галереи, туда, где среди корзин роз, белых и красных, была сооружена торжественная арка, украшенная гирляндами цветов.

И он уже знал, что именно там увидит.

Она стояла рядом с Себастьяном.

Стройная фигурка в карминно-красном платье, волосы убраны в высокую причёску, на шее алеет рубин.

Альберт почувствовал, как ноги ступают во что-то зыбкое, словно в вату, а глаза… глаза были прикованы к ней, как к маяку в штормовом море.

Он узнал бы её из сотни. Из тысячи тысяч. Иррис Айфур — Рита Миора. Эта была она. Девушка из разбитой кареты, та, которой он дважды спасал жизнь.

Книга исполнила его желание.

Он подошёл к ним на негнущихся ногах, поклонился Себастьяну и посмотрел на… Иррис.

Иррис… Иррис… Какое волшебное имя…

Он видел, как пульсирует кровь у неё под кожей, как на фоне красного шёлка стремительно бледнеет её лицо, как вздымается грудь и ноздри судорожно ловят воздух.

А синие глаза становятся почти чёрными от застывшего в них ужаса.

Альберт вглядывался в её лицо исступлённо, жадно, понимая только сейчас, как сильно он хотел увидеть её снова, пытаясь запомнить каждую черту, охватить её всю и удержать этот образ в памяти. Кажется, она была до невозможности красива в этом красном шёлке…

Ему показалось или в воздухе пахнуло грозой?

Он опустился коленом на подножку, обитую бархатом, и она протянула руку для поцелуя.

Её рука с изящными длинными пальцами была ледяной.

Голова вдруг опустела, звуки ушли куда-то, а от прикосновения к её ладони сердце забилось радостно и гулко, и в нём закипела кровь, как если бы он разом выпил всё то вино, что разливали слуги внизу.

И его с головой накрыло странное желание — взять её руки, приложить к своим щекам, которые сейчас пылали от затопившего их жара, и прижаться к ним губами.