Книга Девушка с Легар-стрит, страница 98 – Карен Уайт

– Что это? – спросила я.

– Я не уверен. Хотя мне кажется, что боˆльшую часть я уже разгадал. И теперь мне требуется твоя помощь, чтобы разгадать остальное.

Пытаясь не улыбаться от уха до уха, как идиотка, я сосредоточилась на стишке.

– Покажи мне, как далеко ты зашел.

Джек расположил снимки виньетки, опоясывавшей стих на могильном камне, и рисунок на витражном окне, в виде круга: сверху, снизу и по бокам. Закончив, он указал на небольшой пробел в верхнем левом углу, где сходились верхняя и левая вертикальная линии.

– Видишь этот пробел? Это навело меня на мысль, что они расположены по порядку, от цифры «один» до цифры «четыре», начиная сверху и двигаясь по кругу по часовой стрелке. – Джек пододвинул к фотографиям листок со стишком. – Обрати внимание, на могильном камне высечены четыре строчки. Поскольку эта виньетка присутствует и на камне, и на окне, я решил, что это вряд ли случайно.

– Ибо, согласно философской доктрине Джека Тренхольма, такой вещи, как случайность, не существует.

Он даже не улыбнулся. Хотелось надеяться, что он помнил, когда я в последний раз произнесла эту фразу: я бросила ему в лицо свидетельства связи Ребекки с семьей Крэндалл, он же попытался встать на ее защиту.

– Именно, – процедил он сквозь зубы.

– В дневнике тоже кое-что есть, – сказала я. – Например, этот солдат, Вильгельм, всегда стучал по стеклу четыре раза, причем всякий раз, начиная с квадрата, где расположена голова ангела.

– Ты мне этого не говорила.

– Ты не отвечал на мои звонки.

Вместо ответа Джек прочистил горло и вновь указал на снимки:

– Помнишь, я как-то раз заметил, что некоторые штрихи в виньетке крупнее и толще других. Как здесь. – Он указал на верхнюю часть, где второй и пятый штрихи выделялись среди остальных. – Я прикинул и так, и этак, пока не понял, что они соответствуют слову в стишке. Например, второй и четвертый штрихи соответствуют словам первой строки «кирпичи» и «камин».

Наши взгляды встретились, и я ощутила мощный выброс адреналина. Так было и раньше, когда мы вместе бились над разгадкой старого шифра.

– Замечательно, – сказала я.

– Знаю.

Мы снова посмотрели друг на друга. Я театрально закатила глаза, чтобы скрыть улыбку.

– Идя вдоль виньетки, я выбрал вот эти слова.

Он перевернул листок, и я вслух зачитала следующие слова: «кирпич», «камин», «грехи», «в», «прятать», «наши».

Джек посмотрел на меня. Я тотчас поймала себя на том, что таращусь на его губы и вспоминаю наш поцелуй. Я вновь посмотрела на слова и, пытаясь не замечать застрявший в горле комок, сказала:

– Похоже, они здесь вразнобой. Есть какие-то мысли, что это может значить?

– Пока нет. Как ты думаешь, почему я пришел к тебе? Кто, как не ты, умеешь превращать хаос в упорядоченность.

– Спасибо, – ответила я. – Буду считать это комплиментом. – Не дожидаясь, что он мне ответит, я встала и направилась в кухню, принести пару блокнотов и карандаши, а когда вернулась, то вручила ему блокнот и карандаш.

– Здесь только шесть слов. Составь из них как можно больше предложений, но так, чтобы существительные, глаголы, местоимения и все прочее были на своих местах и складывались во внятное предложение.

– Могла бы этого и не говорить, Мелли.

Я пожала плечами:

– Откуда мне было знать? Здравомыслие – не самая сильная твоя сторона. По крайней мере, на первый взгляд.

Ничего не ответив, он сел на пол рядом со мной. Затем наклонился ко мне ближе и прошептал:

– А как же Марк Лонго?

Сделав вид, что не расслышала, я начала записывать:

Наши кирпичи спрятаны в грехах камина.

Грехи в наших кирпичах прячут камин.

Грехи камина спрятаны в наших кирпичах.

Я посмотрела на Джека. У него, похоже, получилась та же самая тарабарщина. Вздохнув, я вернулась к нашим словам и вновь внимательно посмотрела на них. Как назло, они плясали перед моими глазами, дразня и показывая язык. Я закрыла глаза. Слова никуда не делись, причудливой вязью отпечатавшись на обратной стороне моих век. Я несколько мгновений изучала их, затем резко открыла глаза и вновь посмотрела на листок бумаги. Слова заплясали вновь. Я прищурилась, заставляя их угомониться, и, сосредоточив внимание на существительных и глаголах, попыталась втиснуть их в осмысленное предложение. Я заморгала, затем села прямо и вновь посмотрела на слова. Ведь это же очевидно! Господи, ну почему мне сразу не пришло в голову?

«В кирпичах камина спрятаны наши грехи», – написала я, схватив карандаш. Затем отложила его и сказала:

– Кажется, готово.

Джек встал, и я протянула ему блокнот.

– «В кирпичах камина спрятаны наши грехи», – прочитал он вслух и нахмурился. – Похоже, ты права. – Он посмотрел на меня. – Но который камин?

Я на минуту задумалась.

– Все камины в этом доме кирпичные, в том числе тот, что в кухне. Но мы уже исследовали в нем каждый квадратный дюйм. Будь там спрятано что-то еще, мы бы давно это нашли.

– А какие грехи вы можете прятать?

Я покачала головой:

– Не знаю. Но поскольку эти слова есть на окне, которое установила моя бабушка, а также на ее могильном камне, осмелюсь предположить, что эти грехи напрямую связаны с ней и ее семьей.

– Приоло.

– А может, нет. Мередит Приоло появилась на свет как Нора Крэндалл.

Джек вопросительно выгнул бровь:

– Похоже, ты забыла мне об этом сказать.

– Не совсем так. Ты был… если ты помнишь, занят. Именно за этим – поделиться с тобой моим открытием – я и приехала к тебе тогда.

Он не стал оправдываться, и я продолжила:

– Мы с матерью считаем, что малышка Нора Крэндалл не погибла в море, а была спасена кем-то из семьи Приоло, возможно, моим прапрадедом, и воспитывалась как дальняя родственница его дочери Розы. Они изменили ее имя на Мередит и относились к ней как к члену семьи.

– Что объясняет, почему на медальоне перебили имя. И почему у Алисы Крэндалл был точно такой же медальон.

– Более того, – продолжила я, – отец Розы заказал точно такой же и для нее, с буквой «Р». Судя по всему, Роза завидовала Мередит и всегда требовала, чтобы у нее было то же самое.

Джек нахмурился, как будто искал в моих словах скрытый смысл.

– В чем дело?

– Медальон Розы. Мы нашли два. Но где третий, тот, что с буквой «Р»?