Книга Отбор для ректора академии, страница 31 – Алекс Анжело

Пришел черед нижнего белья, и это оказалось самым смущающим. У меня никогда не было мужчины, хотя я уже целовалась. Об этом я не жалела — всему свое время. Учеба стояла для меня на первом месте, ведь я страстно желала добиться успеха в этой жизни. Но Маргарет умудрялась ходить на свидания и даже рассказывать мне подробности. Хотя по натуре я довольно закрытый человек и ни делиться, ни обсуждать настолько личные вещи обычно не стремилась, для подруги делала исключение, превращаясь в молчаливого слушателя.

Раскрепощенность — не моя сильная сторона. Даже то, что морским существам все равно, голая я или одетая, меня ничуть не успокаивало.

Избавившись от последней одежды, я едва ли не бегом направилась к воде.

Теплая. Но несмотря на это, я все равно задрожала.

Хватит, Эльза. Ну подумаешь, разделась. Это всего лишь тело… всего лишь тело…

Я продолжала твердить это подобно заклятию, заходя все глубже в воду и ощущая мелкие гладкие камешки под ступнями. Вскоре я уже не могла шагать ровно — движение моря, подобно дыханию, то мягко отталкивало меня к берегу, то, наоборот, подначивало идти дальше. И когда до мужчины и женщины осталось несколько метров, я попыталась прогнать нерешительность и заглянуть им в глаза — темно-синие при свете дня и почти черные, словно уголь, теперь. Я чувствовала, как движутся их хвосты под водой, и как один из плавников коснулся моей лодыжки.

Вблизи лица существ блестели и имели неоднородный цвет — голубые в темную крапинку, точно определить оттенок которой в ночи мне не удавалось. Губы оказались чрезвычайно тонкими, а уши в сравнении с телами обычных людей были в полтора раза больше и имели более округлую форму.

Побледневшей ладонью я коснулась левого плеча и на мгновение склонила голову, но уже через секунду, выпрямившись, выжидающе посмотрела на детей воды. Это был знак приветствия, распространенный по всему миру с древних времен. По моим скромным предположениям, они обязаны были его знать.

Тревога. Волнение. И вскоре я ощутила движение под водой.

Сейчас они меня выкинут на берег… Как же это будет позорно! А я ведь даже разделась, чтобы получить эту жемчужину. Совсем не хочется это представлять.

Несмотря на попытки успокоиться, дыхание оставалось слишком громким.

Щупальцеобразные волосы на голове женщины извивались все сильнее, а сама она неожиданно подняла руку. Вскоре тяжелая огромная ладонь легла мне на голову, не на шутку перепугав.

Меня придавило ко дну, вынудив опуститься с носочков на всю ступню. Вода коснулась подбородка.

Голова заболела и закружилась.

— Что вы…

Из-за нахлынувшей волны вода попала в рот — я захлебнулась. Происходящее внезапно стало напоминать кошмарное сновиденье с трагичным итогом — моей смертью.

Перед глазами заметались отрывки воспоминаний — приятные и болезненные, унизительные и вдохновляющие. Вслед за болью нахлынула тошнота. Колени стали подгибаться, а я медленно, но верно уходила под воду.

И вдруг все прекратилось, и ладонь существа исчезла с моей головы. Морская женщина что-то прошипела, словно ругаясь, и мертвой хваткой вцепилась в мое запястье, будто в руку надоевшей куклы, потащив меня ближе к берегу.

Легкие разрывались. Я нахлебалась воды.

Хватка ослабла. Мне стремительно и нетерпеливо протянули жемчужину.

Мокрая и дрожащая, я взяла ее, и в тот же миг реальность пронзил отдаленный звон колокола, идущий со стороны берега.

О нет, сейчас все проснутся!

— Спасибо, — прохрипела я.

Женщина что-то прошипела в ответ — из-за ее невыразительного лица и грубого голоса казалось, будто она ругается. Меня окатило водой, когда существо нырнуло в море, на миг явив полупрозрачный плавник на конце хвоста, мелькнувшего в воздухе.

Всего несколько секунд, и морские люди исчезли, а звон и не думал прекращаться, громко возвещая о свершившемся на весь особняк.

Так, потом буду предаваться размышлениям — я все еще голая! Скорее к берегу, мне срочно необходима одежда.

Ну и приключение…

Жемчужина грела ладонь.

Наверное, дело не только в ее стоимости. Скорее всего, даже продавать ее не стану, буду хранить, ведь жалко лишаться подобной редкости. В какой-то степени мне просто захотелось оказаться правой. Но кажется, что-то пошло не так.

Что она делала, когда положила ладонь на мою голову? Это было так похоже… Похоже на ощущения после удара головой в тот день на лекции у ректора. Я ведь едва не потеряла сознание прямо в воде!

Наконец-то выбравшись на берег, я кинулась к своим вещам. Дрожащими руками надела нижнее белье и юбку с блузой, постоянно оглядываясь на особняк. Мне казалось, что еще немного, и с его стороны кто-то появится.

— Морской народ не обладают магией, но некоторые из них менталисты. Поэтому тебе стало плохо, — произнес мужской голос.

Я обернулась. Он невозмутимо стоял у камня, на котором я сидела днем. Серьезный, но наглый.

— Как давно ты здесь? — разозлившись, спросила я. Хотя мы оба знали, что мой вопрос скорее означал: «Ты все видел?»

— Я отвернулся в нужное время, — оправдывался Рик.

— Отвернулся, значит… — гневно пробормотала я и, скрипя зубами, кинулась к особняку.

За спиной послышались ускоряющиеся шаги — он меня догонял.

— Я лишь наблюдал за испытанием. — В его голосе не звучало и капли раскаяния.

С одной стороны, это было верно — приглядывать за участницами, но… Он лгал. Я чувствовала это. Возможно, мое тело его не интересовало, но и закрыть глаза он не пытался.

Я остановилась и развернулась, столкнувшись с Риком лицом к лицу. Ладони горели, словно требовали прибегнуть к рукоприкладству.

— Давай я напою тебя слабительным, а потом скажу, что это ради твоего же блага. Как тебе идея? — со злой иронией спросила я.

Рик молчал.

— Ладно, извини. Я обернулся лишь раз. Извини, Эльза. — Он примирительно поднял руки. Было даже странно видеть извиняющимся этого взрослого мужчину.

— Это вопрос уважения, Рик. Мои воля и желания — что-то второстепенное для вас и для тебя в частности. Похищение, проникновение ночью в покои и тайные прикосновения, появление, когда заблагорассудится, и это дурацкая иллюзия. С меня хватит! Это ненормально! — В какой-то момент я почувствовала себя истеричкой, но мой голос не срывался на высокие ноты — оставался твердым, уверенным, решительным.

Для кого-то все случившееся на отборе мелочь. Для других происходившее со мной в приюте полностью моя вина. И лишь для некоторых людей обостренное чувство справедливости и ненависть к игнорированию моих решений и желаний что-то само собой разумеющееся.

Вновь развернувшись к особняку, я внезапно оказалась меж двух огней. Прямо передо мной, в отдалении, стоял Бенедикт. И он все слышал.