Онлайн книга «Монета скифского царя»
– Папа… Разве правильно, что Велембовский вторую неделю лежит в холодильнике? Он же человек, а не кусок колбасы. – У каждого своя судьба. – Отец поцеловал ее в лоб и погладил по голове. Дайнека вздохнула: – Он был хорошим человеком и прожил трудную жизнь. – Откуда ты знаешь? – Об этом рассказал Благовестов. – Удалось записать разговор? – Да. – Она подняла голову и посмотрела на отца: – А что, если Велембовского похоронить рядом с родителями? – Ты хоть представляешь, во что это обойдется? Шнырь сказал, что их могила на Ваганьковском. – Ах да, конечно… Это будет чересчур дорого. – Не просто дорого, а очень дорого. И это – во-первых. Во-вторых, придется получать разрешение, которое в принципе получить невозможно. – Вячеслав Алексеевич задумчиво посмотрел в окно: – В конце концов, какая разница, где лежать после смерти. Я бы попросил сжечь меня в крематории. Не хочется лежать под землей и медленно разлагаться. Уж лучше – в огонь, а дальше, как получится: в вазочке – в колумбарий или развеять пепел над Енисеем. – Почему над Енисеем? – Там моя родина. Когда тебе стукнет пятьдесят, ты тоже вспомнишь, где твои корни. – И где они? – А ты как считаешь? – Одной ногой я стою в Красноярске, второй – в Москве. В Красноярске живет моя мама. В Москве – потому, что люблю этот город и здесь мой дом. – Да… – протянул отец. – Когда состаришься, выбор будет тяжелым. – Надо подумать, где развеять мой прах, – сказала Дайнека. – Слава богу, до этого тебе еще далеко. – Так как насчет Велембовского? – Что? – Ты что-нибудь придумаешь? Не позволишь, чтобы он лежал в холодильнике? – У каждого своя судьба, дочь, – повторил Вячеслав Алексеевич. – Я не говорила тебе… – Дайнека чуть помолчала, потом продолжила: – Иногда я думаю, что, если бы не побежала за стариком, он остался бы жив. – Не смей так думать! В том, что он умер, твоей вины нет. – Потом еще этот Шнырь… Уловив в ее голосе близкие слезы, Вячеслав Алексеевич сказал: – Ну, хорошо, хорошо… Я над этим подумаю. Ну, и насчет Шныря. Не оставлять же и его в холодильнике. – Спасибо, папа! – Дайнека расцеловала отца. – Ты замечательный человек! – Я это знаю. Домой они вернулись уставшие и голодные, и пока Дайнека варила вареники, Вячеслав Алексеевич повел Тишотку на улицу. Домой он вернулся с Настей. Увидев ее, Дайнека застыла в дверях кухни. – Вкусненьким пахнет! – радостно воскликнула Настя и погладила Вячеслава Алексеевича по спине. Он сдержанно отстранился и, перед тем как уйти в кабинет, сказал Дайнеке: – Настя к нам ненадолго. – Она знает, сколько сейчас времени? – Дайнека намеренно говорила о Насте в третьем лице. – Знаю, – ответила Настя. – Можешь не волноваться. – Ты на машине? – Нет. Приехала на такси. – Обратно как? – Вообще-то я рассчитывала переночевать у тебя. Сама понимаешь, уже поздно. Вячеслав Алексеевич вернулся из кабинета с пачкой купюр. – Мы вызовем такси. Тебя доставят до места, – сказал он и вручил Насте деньги. Она обвила его шею руками, встала на цыпочки и приникла к губам. И проделала все это настолько технично, что Вячеслав Алексеевич не успел отреагировать. – Послушай, – воскликнул он, когда Настя от него отлепилась, – не смей вести себя так! Тем более при моей дочери. – Она уже взрослая, – заметила Настя. – Людмила! Вызови такси! – сказал Вячеслав Алексеевич, потом обернулся к Насте: – Если хочешь, чтобы я и впредь помогал тебе, не смей выкидывать таких номеров. Я не люблю тебя и не собираюсь возвращаться. И деньги я тебе дал в последний раз. – На что я буду жить? – спросила Настя, по-детски надув губки. – Устройся на работу и живи так, как живут другие одинокие женщины. – У тебя двойные стандарты! Твоя дочь не работает, а ты ее обеспечиваешь. – Тебя я тоже обеспечивал. Но ты мне больше не жена. И вот еще что… – Вячеслав Алексеевич покосился на Дайнеку и заговорил тише: – Хотелось бы мне узнать, куда подевались деньги со счета, который я открыл для тебя «на черный день». – Для меня теперь каждый день – черный! – воскликнула Настя и разрыдалась. – Это запрещенный прием. Повторяю, я к тебе не вернусь, потому что люблю другую женщину. – Чего же ты не у нее? – спросила Настя и мстительно улыбнулась: – Тебя выгнали из дому? Если бы Дайнека могла, она бы своими руками вытолкала Настю из квартиры, чтобы прекратить мучения отца. Дзынькнула эсэмэска, и она громко сказала: – Папа! Такси приедет через минуту. – Я тебя провожу. – Вячеслав Алексеевич взял Настю за локоть, предупредив Дайнеку: – Расплачусь за такси, потом покурю на улице. – А вареники? Они же остынут, – запротестовала она. – Ничего. Я скоро вернусь. Дайнека не стала настаивать, сообразив, что отцу нужно время, чтобы прийти в себя. Ему было неловко перед ней за ту сцену, которую устроила Настя. В который раз Дайнека мысленно спрашивала себя: чем в свое время отца привлекла Настя? Теперь, будучи взрослой женщиной и повидав многое, она сделала вывод, что, с одной стороны, мужчины такие же люди, как женщины, но с другой – они совершенно разные. На ум пришла расхожая фраза о том, что мужчина думает не головой, а… «Стоп! – приказала себе Дайнека. – В конце концов, он мой отец, а Настя, по счастью, уже не его жена». В дверь позвонили, и Дайнека открыла ее в уверенности, что вернулся отец. Но это был Вешкин: – Здорово! – Ты чего? – удивилась Дайнека. – А я позвонил Вячеславу Алексеевичу и предупредил, что приеду. – Вешкин потрепал за ухо Тишотку: – Как дела, друг? – И снова обратился к Дайнеке: – Где отец? – Он вышел покурить. – Значит, скоро придет. – Проходи. – Дайнека провела Вешкина в отцовский кабинет и положила перед ним свой телефон: – Последняя запись в диктофоне – мой разговор с Благовестовым. Придет отец – прослушайте вместе. В прихожей хлопнула дверь, раздались шаги, и в кабинете появился Вячеслав Алексеевич. Увидев Сергея Вешкина, он заметно обрадовался – при нем Дайнека не стала бы говорить про Настю. Дайнека повторила: |