Онлайн книга «Школьная любовь. Лучшие романы для девочек»
|
Итак: в актовом зале расставили столы и стулья, чтобы создать праздничную, непринужденную обстановку. Мы с Маринкой сели за такой стол, чтоб быть неподалеку от компании Тимы. Я краснела и бледнела, поглядывая на своего избранника. Маринка шепотом давала мне какие-то советы, которых я не слышала. Потом меня объявили, а я не расслышала, объявили еще раз, Маринка двинула меня под столом ногой, я вскочила… точнее, дернулась, чтобы вскочить, и тогда (о ужас!) стул накренился, и я полетела на пол. Вокруг засмеялись. Маринка подала мне руку, я встала и, чтоб не терять лицо, засмеялась тоже. Быстро пошла на сцену, чувствуя, как подгибаются колени. Я могла грохнуться еще раз, потому что высоченные каблуки мешали мне сохранять равновесие и непринужденность. Я смотрела в пол, боясь увидеть Тимино лицо, поймать на себе насмешливый или сочувствующий взгляд. Короче, глупее я не чувствовала себя никогда в жизни. Стихотворение протараторила скороговоркой, потому что у меня пылали щеки и сама себе я казалась уродливой дурой, неизвестно зачем оказавшейся на сцене у всех на виду. Закончив тараторить, я быстренько сбежала со цены, юркнула за свой столик и, переведя дыхание, сквозь зубы прошептала Маринке: – Совсем кошмар?! Она только головой покачала, я поняла, что дела мои плохи. – Хочешь, уйдем? – спросила Маринка. Я кивнула. Как только все выступления закончились, мы потихоньку покинули зал, оделись и выскользнули из школы, никем не замеченные. Вскоре мы уже стояли у дверей Илонкиной квартиры. Она открыла и уставилась на нас с недоумением. – Что, дискотека уже кончилась? – Нет, только началась, – ответила я, – мы ушли. Илона кивнула: – Входите… Родители ее были уже дома. Так что мы закрылись в комнате и шушукались, как заговорщики. Я все время хваталась за голову и рассказывала о себе как о последней идиотке, Маринка щурилась и бесстрастно пожимала плечами. Илона слушала, а потом подвела черту: – Ну и правильно сделали, что ушли. – Ты думаешь? – переспросила я. – Конечно. – Но что же мне теперь делать? – Надо подумать, – ответила Илона. А потом разговор перешел на Маринку. Она ведь рассказывала Илоне про Стаса. Ну Илона и спросила: – Как Стас? А Маринка ответила: – Его в армию забирают… Мы так удивились. Я даже забыла о своем промахе. Как же так? В армию? Стаса? Ведь он учится, должна же быть отсрочка! Маринка что-то невнятно объясняла, путалась, сетовала на то, что сама толком не понимает, что произошло. Мы сочувствовали, конечно, даже пытались советовать. Домой разошлись поздно. Потом были выходные, а в понедельник никто уже и не вспоминал о злополучной дискотеке. Неделю я ходила по школе тише воды, ниже травы. Тиму старалась не замечать. И каково же было мое удивление, когда однажды, на лестнице, он, пропуская меня вперед, приостановился и поздоровался, как будто мы с ним давние друзья. Вот странно! Илона шла за мной. Она расценила поведение Тимы как хороший знак. Я ликовала. Значит, я все-таки не такая уж дура! 5 Письма Стаса Маринка пришла в школу торжественно-строгая и отрешенная. – Что случилось? – спросила я. – Стаса забрали! – она сообщила эту новость трагическим шепотом, так, что мне стало не по себе. На уроках и переменах Маринка то и дело доставала платочек и прижимала его к глазам. – Тушь потекла! – оправдывалась она, хотя ее глаза оставались сухими, мне казалось, что она готова заплакать, просто сдерживает себя усилием воли. Я пыталась как-то поддержать ее, утешить, спросила, была ли она на проводах. Оказалось – нет, не была, потому что Стаса забирали из его родного города, и она никак не могла поехать. Это было ужасно! – Он обещал написать, – прикладывая платочек к глазам, говорила Маринка. – Конечно, конечно… – Знаешь, мне так тяжело! Ты не могла бы после уроков пойти со мной? Разумеется, я не отказала. Еще бы, у человека такое потрясение! Наши ежедневные посиделки с Илоной пришлось отложить до лучших времен. Прошла неделя. Каждый день неизменно я провожала Маринку до дома, мы сидели у нее на кухне, вздыхали по очереди и пили чай из пакетиков. Потом я плелась домой с надоевшим рюкзаком, мечтая только об одном: поскорее остаться одной. Илона изредка звонила, спрашивала: «Ну как?» Я отвечала: «Все так же…» Мы вздыхали, прощались до завтра, а завтра повторялось все то же. Прошла еще неделя. Илона не выдержала первая: – Писем так и нет? – спросила она. – Не знаю… – Она не говорит? – Я не спрашиваю. – А ты спроси. – Неудобно как-то… – Ты же не собираешься их читать! – возмутилась Илона. – Просто спроси: пришло письмо или нет. Наверное, я бы не решилась, но, едва мы с Маринкой оказались у нее дома, она сама сообщила: – Пришло письмо от Стаса! Я даже подпрыгнула на стуле: – Наконец-то! Вот здорово! Как он там? Куда его направили? Маринка покачала головой: – Я не знаю. – Как это? – опешила я. – Письмо пришло без обратного адреса. – Ничего себе! Может, забыл написать? Ты посмотри, там штемпель должен быть… Можно запрос послать через военкомат… Адрес родителей знаешь? Еще через институт можно, – я очень торопилась, соображая, что же предпринять в таком случае. Но Маринка отнеслась к моим попыткам холодно. – Может быть… – только и сказала она. – Как же ты теперь ему ответишь? – расстроилась я. Маринка вздохнула: – Погоди, я тебе сейчас покажу. – И она вышла из кухни, вернулась через минуту с тетрадным листиком в руках. – Вот, – она протянула мне листок. Я смутилась и отстранила письмо: – Нет, нет, что ты! Я не могу! – Прочти, – попросила Маринка, – я хочу, чтоб ты это прочла. Я с замиранием сердца, даже с благоговением, прикоснулась к письму, осторожно развернула. Письмо было коротким, всего половина страницы. Оно было полно нежных слов о любви и тоске по любимой. В нем не было ни слова о том, где сейчас Стас, как ему служится. Но мне никто никогда не писал так красиво о любви. Когда я возвращала листок, щеки мои горели и к глазам подступали слезы. |