Онлайн книга «Мироходцы. Пустота снаружи »
– И ты думаешь, что он внутри, а снаружи – Пустота. – Снаружи всех миров Пустота, господин Магн. – В том-то и дело… – Глаза мироходца лихорадочно сверкнули, изуродованный бивнями рот искривился. – …что Пустота везде. И снаружи, и внутри! Пустота! Пшик! Ничего! Подумай об этом. Он покинул Сиятельную Ахарию не прощаясь. – Госпожа Магда. – Да, милорд? – Перенеси встречу с кетерским послом с обеда на утро. Мне кажется, мы на пороге очень интересных времен. Тем временем… В далеком-далеком мире, полном звезд, планетоидов, туманностей и комет, в безграничном вакууме дрейфовал корабль. Он имел длину более шестисот километров и молочно-белый корпус, усеянный неподвижными орудийными турелями. Сопла движителей гиганта ожили впервые со времен рождения звезд, зажглись сигнальные огни и заработали все внутренние системы, загудел механизм пробуждения экипажа. Андроиды, из которых он и состоял, напоминали людей, но их тела были безукоризненно белыми, бесполыми, а на лицах тускло блестели стеклянные глаза. Пробуждаясь, андроиды двигались к центру корабля, к огромной сфере, по сверкающей поверхности которой шла рябь помех. Наконец долгое ожидание закончилось и из сферы донесся голос: – Вас разбудили ради одной цели: найти и захватить Каоса Магна. Доставьте его сюда и поместите внутрь сферы. Вам позволено применять любую необходимую силу. В крайнем случае можете уничтожить его. Отправляйтесь. Соблюдая четкий порядок, андроиды один за другим отправлялись на поиски в разные миры Метавселенной через распахивавшиеся в пространстве порталы. Фрагмент 4
Самый скучный первый контакт в истории Метавселенной – А хрена ли он такой бурый? – Мм?.. – Ну он же Красная планета, верно? А здесь все коричневое! Я разочарован. – Земля – тоже голубая планета, но на деле воды океанов не такие уж голубые, а почва континентов коричневая, серая… а еще песок, степи. Вокруг них раскинулась бескрайняя каменистая пустыня разных оттенков охряного и бурого. Песок, камни, небольшие всхолмья и убитая линия горизонта: небо Марса мало отличалось от его земли из-за огромного количества пыли в атмосфере, но по вечерам, как сейчас, к примеру, если пыли было немного, выпадала возможность полюбоваться розоватым небосводом, с которого медленно уходило голубое солнце. В начале прогулки Владимир создал участок пригодной для жизни атмосферы без пыли и радиации. Опущенный на марсианский грунт хомяк некоторое время шнырял по ландшафту, после чего высказал свои претензии. Каньоны и полюса Красной планеты ему тоже не особо понравились, так что друзья решили закончить осмотр и расположились на склоне Олимпа. – И все-таки я не понимаю – как это работает? Ты бог или не бог? Смоля очередную сигарету, Владимир обратил задумчивый взор в пустоту. Он не любил этого термина с тех самых пор, как оказался единственным существом во вселенной, к коему тот объективно подходил. Дело было в значении, которое люди вкладывали в слово «бог». Владимир не был тем богом, а в силу своей прагматичной натуры очень не хотел внушать кому-либо ложных надежд. – Я – менеджер реальности, Кузя, вот что. Я… я как игрок в «Black & White» [7]. – Шикарная была игрушка. – Отличная. Жаль, что Молинье потом скатился. Оба вздохнули. – И все же непонятно – как это с тобой произошло? – Помнишь фильм «Брюс Всемогущий»? – Ну. – Все произошло совсем не так. Никто мне ничего не объяснял и не обещал, однажды я просто проснулся и понял, что что-то не так. В голове звучали чьи-то голоса, взгляд мог рассматривать отдельные атомы штукатурки на потолке, мысли всех вокруг были словно открытые книги, а дальше – больше. Я конкретно думал, что шизею, пока наконец не психанул и не стянул все пространство в космологическую сингулярность. – И че? – Че «че»? Знаешь, что случается с материей под большим давлением? Она раскаляется, Кузя. – А. Знатно бомбануло? – Про теорию Большого взрыва слышал? Так вот, Эйнштейн со товарищи в этом вопросе были теоретиками, а мне удалось попрактиковаться. – О. И что потом? – А ничего. Оказавшись один на один с новорожденной вселенной, я понял, что мне придется либо ждать еще миллиарды лет, чтобы оказаться в исходной точке своего обращения, то есть на новой Земле с новыми людьми, появление которых весьма вероятно; либо откатить континуум к точке старта самостоятельно. Второе, к счастью, получилось. Потом я не раз так делал. – Сильно косячил? – Прилично. Взяв друга на руки, Владимир переместился на орбиту Земли. – На моей памяти этот мир погибал туеву хучу раз, и всегда я возвращался назад, чтобы попробовать сначала. – Чего попробовать? – Сделать хорошо, – ответил бог. – Но потом я образумился и просто умыл руки. Так и живем теперь. Глаза-бусинки черного хомяка пристально следили за лицом Владимира, а тот раздумывал: не стоит ли выбросить окурок прямо в космос? Орбита Земли уже так захламлена, право слово, что один окурок погоды не сделает. – Владик, я умер? – Сам не помнишь? – Смутно. Владимир вздохнул. – Хочешь посмотреть на свои похороны? – А можно? – Откачу время немного назад, и постоим в сторонке. Так он и сделал – устроил друга на одном высоком надгробии, а сам отошел. Кузьма Фомичев некоторое время, не шевелясь, наблюдал, как его прежнее тело клали в землю и засыпали землей. – Слушай, а это норма, что ты и здесь, и там одновременно? – спросил он наконец. – Малышева его знает, норма это или нет. Ты ничего больше не хочешь спросить? – Ну, опуская тот факт, что раньше я был толстенным бородатым мужиком, а теперь стал хомяком… А впрочем, нет. Я хочу знать – почему теперь я хомяк? Ты же всемогущий, верно? – В определенном смысле. – Так можно мне было не умирать на правах старого друга? Владимир кивнул: он ждал этого вопроса. – В мире полно людей, чьи жизни ни на что не влияют, но ты, Кузя, твоя жизнь… а вернее, смерть, оказалась краеугольным историческим событием. Если бы ты только знал, сколько раз я пытался все переиначить. |