Книга Так становятся звёздами. Часть 1, страница 80 – Екатерина Оленева

— Отпусти меня, — потребовал Торн, очередной раз дёрнувшись в невидимых оковах.

Гаитэ постаралась ослабить воздушные оковы с максимальной осторожностью, позволяя Торну сохранить лицо, а не валиться на пол, как куль с мукой.

— Так лучше?

— Определённо, — буркнул он, опираясь рукой о стену, стараясь удержаться на ногах.

— Ты не здоров?..

Гаитэ подалась, было, вперёд, но застыла, как изваяние, натолкнувшись на взгляд Торна.

— Не стоит делать вид, что тебе не всё равно! — прорычал он.

— Но мне действительно не всё равною.

— Мне не нужны твои подачки, твои жертвы, твоя жалость. И очень может быть, что сама ты мне скоро будешь не нужна.

Торн, хромая, зашагал к двери.

— Ты ранен? — сдавленно простонала Гаитэ, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься ему на помощь.

Её мягкое, склонное к состраданию, сердце, всегда было готово болеть за страждущего, а руки — оказать ему помощь.

Но как помочь тому, кто помощь принять не готов? Кто упивается своей обидой и гордыней?

Рука Торна скользнула вниз и, когда он едва не рухнул, Гаитэ, наплевав на всё, подскочила к нему, подставляя плечо. Только тут она заметила, что кожа на штанине правой ноги потемнела от крови.

— О, духи! Торн! — с укором воскликнула Гаитэ. — Это же безумие вести себя подобным образом. Тебе нужна помощь, а мы тут битый час выясняем отношения!

Но он грубо отпихнул девушку от себя, презрительно кривясь:

— Ты предала меня, Гаитэ! Неужели ты сама этого не понимаешь?

— Только в твоём воображении, — всплеснула она руками, но тут же вынуждена была вновь броситься к Торну, потому что он осел на пол. — Ты порой ведёшь себя как глупый мальчишка, — попеняла она ему. — Подожди, я сейчас постараюсь все исправить.

Торн, вытянув ногу, откинулся головой на стену, судорожно сглатывая.

Гаитэ, достав маленький нож, ловко разрезала штанину. В нос ударил неприятный запах, заставив невольно поморщиться. Рана была получена не сегодня и не вчера и успела не просто воспалиться, а нагноилась.

— О, духи, Торн! Тебя ни на минуту нельзя предоставить самому себе, чтобы ты не подхватил какую-нибудь заразу!

— Я не просил тебя о помощи! — рванулся он, пытаясь подняться, но Гаите не позволила ему сделать этого.

— Сиди смирно! Да, успокойся ты уже наконец! — прикрикнула она на него, усмиряя взглядом. — Или ты хочешь ноги лишиться? А может быть, и самой жизни?

— Всё настолько плохо?

Гаитэ нахмурилась.

Пугать Торна не хотелось, но радоваться было нечему. Поверхность рядом с раной было отёкшей и горячей, в самой ране были видны омертвевшие ткани и скопление гноя.

— Остаётся только удивляться, как тебе в таком состоянии хочется чего-то большего, чем ледяной компресс.

— Ты недооцениваешь собственные чары, — снова усмехнулся Торн. — И что? Вместо поцелуев меня снова ждут процедуры?

— Да. Если ты не планируешь запустить процесс дальше.

— Это срочно?

— Чем раньше, тем лучше.

С одной стороны, рана Торна давала возможность свести последствия их ссоры на нет, может быть, хотя бы на время, но забыть о ней. С другой, Гаитэ говорила правду. В таком состоянии воспаление может развиться молниеносно! А она так смертельно от всего устала!

— Вставай, — прокомандовала Гаитэ, помогая Торну подняться с пола и дотащиться до камина, где ярко и весело пылал огонь.

Пододвинув стул, помогла ему поудобней на нём устроиться. Поставила воду кипятиться, достала из дорожного сундучка металлический маленький ножик.

— Где ты умудрился получить рану?

— Стрелой задело, — хмуро ответил Торн. — Что собираешься делать?

— Очищать рану от гноя.

— А ты не можешь залечить мою ногу также, как в своё время залечила сломанный нос Сезара? — с показным весельем протянул Торн.

— В ранах Сезара воспаления не было, а в твоей цветёт бурным цветом.

— Могу понять, почему из нас двоих ты готова предпочесть брата. Тебе не приходится лечить его тем или иным способом почти каждую встречу, — невесело пошутил Торн.

Скрутив волосы и кое-как закрепив их на затылке, не думая о красоте, а лишь бы не падали на лицо и не попали в рану, Гаитэ тщательно промыла руки с мылом. С сожалением подумав о том, что в её комнате не было вина, которое не мешало бы плеснуть Торну для храбрости и затуманивания рассудка, она, смазав края раны обеззараживающей мазью из целебных трав, приступила к операции.

— Вот, зажми между зубами, — протянула она ему специальную палочку.

Торн подчинился молча.

Он мужественно вытерпел операцию. Впрочем, насколько могла, Гаитэ постаралась обезболить процесс, но её силы тоже не бесконечны. Она человек, а не волшебный дух.

Очистив рану, она исцелила её настолько, насколько могла. Рубец оставался свежим и багровым, но кожа срослась достаточно для того, чтобы инфекция не возобновилась.

— Вот и всё. Теперь постарайся уснуть, — сказала она, помогая перебраться ослабевшему Торну со стула на кровать. — Сон — это то, в чём ты нуждаешься сейчас больше всего.

Торн казался ослабевшим, обессиленным. Пока Гаитэ прибиралась, он следил за ней взглядом. Поскольку кровать к комнате была одна, а усталость была свинцовой, она не стала церемониться и растянулась рядом. Благо, размеры кровати позволяли им друг другу не мешать.

Какое-то время оба лежали молча. Гаитэ уже начала проваливаться в лёгкую дремоту, когда почувствовала прикосновение его пальцев в своим. Повернув голову, натолкнулась на его взгляд, на этот раз мягкий, словно обволакивающий.

Моргнула, борясь со сном.

— Возможно, нам лучше забыть о вражде? — протянул Торн.

— Ты себя и меня имеешь в виду? Или себя и брата? — уточнила Гаитэ. — Между мной и тобой никогда не было вражды.

— Нам стоит начать всё сначала? Я — твой мужчина. И я готов душой и телом защищать наш союз. Только скажи — ты меня ещё любишь?

Возможно, Гаитэ поступила неправильно. Возможно, ей следовало повременить с ответом или проявить чуть больше храбрости, но ей не хватило силы духа, чтобы промолчать или уклониться. Подобный ответ был бы равносильно отказу. И второго шанса на примирения у них могло и не быть.

Её тяга к Сезару, её влечение; то чувство взаимопонимания, которое она испытывала, слушая его, действуя рядом с ним; то восхищение, которое он порой вызывал в ней, сменяющееся ужасом перед беспощадностью и быстротой его действий — они неправильны и невозможны. В любом случае, она связана с Торном и в определённом смысле уже принадлежит ему. Так какой смысл колебаться?