Книга 10000 лет до нашей эры. Книга 1, страница 49 – Катерина Риш

— Это моя избранница, Асгейрр. Я имею полное право высечь тебя за твои слова. Ты знаешь традиции. Даже лучше меня, верно? В память о прошлых деньках, Асгейрр, только в память о прошлом я предупреждаю тебя заранее. Свисти же. И быстрее.

Асгейрр сунул два пальца и свистнул. Совершенно не элегантный, несвойственный ему жест.

— Ты совершаешь ошибку, — успел бросить он.

Хлыст ударил во второй раз.

Орел Асгейрра, поднимая крыльями ветер, подлетел к хозяину. Асгейрр запрыгнул в седло и крикнул еще раз:

— Ты совершаешь большую ошибку, Анкхарат!

— Может быть, — тихо отозвался Анкхарат, но Асгейрр не мог этого услышать. Он был уже в воздухе.

Мы остались одни. Я заметила, что он сжимает хлыст побелевшими от напряжения пальцами, и коснулась его руки. Анкхарат вздрогнул. Поглядел мне в глаза. Как может человек так сильно подавлять свои эмоции?

— Что ты сейчас чувствуешь, Анкхарат? — прошептала я.

— Страх, — честно ответил он.

Что ж, я рассчитывала на другой ответ.

— Я не из племени краста.

— Знаю. Краста, как и мы, не думают о чувствах животных, в отличие от твоих предков, — он улыбнулся краешком губ.

Запомнил, значит.

— Мои предки вообще много знают… о чувствах.

Опять вырвалось.

Вот бы мне сейчас упросить пламя поведать о его мыслях? О чем он думает? Как заставить его снять эту маску «Мистер Ничего-не-чувствую»?

На его лице играли блики костра. Он ответил тихо:

— Я тоже кое-что знаю о чувствах.

Боже, дай мне сил. Надо говорить о чем-то другом, иначе…

— Я действительно знаю того дикаря, — скороговоркой заговорила я. — Он спас меня от исчадия болот, я рассказывала тебе. Они нашли меня первыми, я нарекла его Тигром из-за шрамов на его теле. Они похожи на полосы на шкуре тигра.

Анкхарат выдохнул, перекинул из одной руки в другую хлыст. Словно смена темы ему принесла облегчение. Словно ему проще говорить о чем-то угодно, только не о чувствах.

— Я верю… тебе, — хотела услышать я от него в этот миг, но услышала:

— Я верю Эйдеру Олару. Ему известно что-то важное.

— Разве ты не можешь отправиться на Остров, куда его изгнали, и поговорить с ним?

Анкхарат хмыкнул:

— Вряд ли ты меня отпустишь. Там я встречусь с тремя предыдущими избранницами.

Эй, он что, шутит? Невероятно!

Я отозвалась с наигранной суровостью:

— Надеюсь, им везло больше, чем мне.

Его веселье как ветром сдуло.

— Нет, — ответил он. — Ты плохо знаешь наши традиции, если шутишь об этом.

— Научи меня.

Почему я произношу это так… призывно? И двусмысленно?

— Зурия учит тебя.

Но кое-кто этого все равно не понимает. Ладно.

— Да, учит, — согласила я.

— Мне нужно будет улететь. Ненадолго.

Черт.

— Привезешь мне что-нибудь сладкое? — попросила я. — Не знаю, может быть, мёда? Умираю, как хочу сладкое. А здесь ничего нет.

Анкхарат засмеялся. Он смеялся так долго, словно это была лучшая шутка, которую он вообще слышал за всю свою жизнь.

Я никогда не видела, чтобы он смеялся так искренне. Это была эмоция и причем сильная. Я не понимала, чем я ее вызвала. А мне хотелось знать, как рассмешить его еще раз.

Мне хотелось, чтобы он смеялся чаще.

Я спросила с улыбкой:

— Что я такого спросила?

Он задумчиво, все еще улыбаясь, провел рукой по волосам. Еще я никогда не видела его таким… взъерошенным, как будто после бурной ночи. Он всегда представал передо мной собранным военачальником и точка. Никаких эмоций. Никакой слабины.

— Я не знаю, как рассказать… — он запрокинул голову и поглядел на небо, словно искал совета у луны. — С избранницами о таком не говорят. Но… О Боги, не к Зурии же тебя посылать. Ладно. Считается, что мужчины терпеливо дожидаются ритуала Матери, а все эти три года… Ну, мужчина должен ждать. Копить силы. Но мы не какие-нибудь каменные глыбы. У нас есть желания. И они приводят нас в Дома Наслаждений. Если ты не хочешь это слышать, то скажи прямо сейчас.

— Будет хуже, если я скажу что-то такое кому-нибудь еще. Случайно. Говори.

— Теперь-то я верю, что ты родом не из Нуатла. Здесь-то о сладком мёде с Солнечного острова знают все. Так вот, женщины Нуатла и даже женщины из Дома Наслаждений, по установленным жрецами правилам, не могут предлагать себя открыто. Ни одна из них не может подойти ко мне и сказать: «Проведи со мной ночь, потому что я так хочу». Такими словами она навлечет на себя гнев Матери, так считается. В Нуатле мужчина решает, а женщина подчиняется. Но в Доме Наслаждений много женщин… И каждой нужны дары из орихалка. Особенно от одного из Сыновей Бога. Но вместо того, чтобы предлагать себя, такая женщина спрашивает, не хочу ли я отведать вместе с ней сладкого мёда с Солнечного острова? Только я делаю выбор, не они. Но выбирать я могу только среди тех, которые предложили мне мёд. Женщина приносит больше наслаждения, если у нее самой есть желание.

Я облизнула пересохшие губы.

Мне вдруг стало невообразимо жарко от этого высоченного костра. И я все еще боялась заговорить, потому что… я понимала, если озвучу прямо сейчас на русском то, чего хочу, то Анкхарат не сможет отказать мне. Из-за магии слова, которая была мне подвластна, я могу убедить его, как того неудачливого гонщика в чем угодно, даже в том, что гонку еще можно выиграть со спущенным колесом.

Но нужно ли мне это? Я получу его тело, самое совершенное тело, которое я когда-либо видела, но не душу. А я не хочу, чтобы все закончилось так и после одной ночи. И это не решит того, что Анкхарату не ведома любовь. Не ведомы иные отношения с женщинами, чем «мужчина выбирает, а женщина подчиняется».

Я не могу изменить за одну ночь вековые устоявшиеся традиции. Так не бывает. И я должна уважать его верования, не так ли? Я не могу вот так сказать ему, что все, во что он верит, это чушь собачья, и никакая Богиня не прогневается на меня, если я прямо сейчас скажу то, о чем давно уже думаю.

— Ты больше не улыбаешься, — заметил Анкхарат.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на меня?

Я лукавила. Я знала, что он чувствовал, огонь рассказал мне, но я должна была понять, почему, почему он не шел на поводу у своих желаний? Что удерживало его?

Его лицо ожесточилось. Снова маска неприступности, он снова далек от меня, хотя еще мгновение назад лед начал таять.

В этом все дело, верно, Анкхарат? Ты чувствуешь то же, что и я, но не хочешь идти мне на встречу. Почему ты избегаешь меня? Что со мной не так?