Книга Белая Роза, страница 16 – Эми Эвинг

— Калипер не солгала бы мне, — говорит она. — Не о чем-то подобном.

— Я… мне жаль, но это правда. Я видела морг, где покоятся мертвые суррогаты. Мне сказал кое-кто, кто знает.

Что-то оседает в выражении Лили, какая-то странная смесь принятия и решимости.

— Это не имеет значения, — говорит она. — Вчера я ходила к доктору.

— Но ты еще не знаешь, верно? — спрашиваю я.

Она заправляет прядь волос за мое ухо.

— Ты выглядишь изнуренной. Поспи. Я вернусь завтра, когда все уйдут.

— Скажи мне.

Она прикусывает губу и кивает.

Лили беременна. Лили умрет.

— Нет, — задыхаюсь я. — Нет, нет, нет…

— Ш-ш-ш, — шепчет она. — Все в порядке, Вайолет. Все в порядке.

— Нет! — Я кричу, затем понижаю голос, пока не разбудила кого-нибудь. — Нет, это определенно не в порядке. Ничего хорошего в этом нет. Ты не можешь… Ты не можешь…

Лили берет обе мои руки в свои и крепко их держит.

— Послушай меня. Я хочу этого. Я счастлива.

— Ты умрешь, — поспешно говорю я.

— Ты не знаешь этого наверняка. Но… — Она жестом показывает на лестницу, на дом внизу. — Мне нравится здесь. Я люблю их. И они хотят этого ребенка. И, в отличие от вас с Рейвен, я всегда хотела родить ребенка.

— Это не твой ребенок, — говорю я.

Лили вздыхает.

— Нет, — говорит она. — Не мой. Но эти люди стали моей семьей. Ты же знаешь. Как это важно для меня. Какими были мои родители. Она сжимает мне руку. — Разве не ты рассказывала мне, насколько важно иметь возможность выбирать? Как сама решила быть с компаньоном, даже если это было опасно? Как ты помогла Рейвен на свой страх и риск? Разве мне не позволен такой же выбор? Разве я не могу быть такой же свободной, как ты? Выбирать то, что я хочу. Выбор — это свобода, Вайолет.

Я качаю головой.

— Ты не так все понимаешь. Ты не можешь выбрать смерть.

Но Лили улыбается, как будто мы вернулись в Инкубатор и готовимся ко сну.

— Ты должна поспать. У тебя был долгий день.

Я хочу продолжить спор, но еда в моем животе заставляет мои веки опуститься против моей воли. Я забираюсь обратно на диван и опускаю голову на провисшую подушку.

— Ты никому не скажешь, что я здесь, да?

Лили целует меня в висок, совсем как я поцеловала Аннабель, прежде чем покинула ее в последний раз. Ее потеря, которая все это время находилась на заднем плане, пока мы были в крематоре, канализации и на рынке, снова дает о себе знать, она ноет и причиняет боль. Она пронизывает мою грудь и подпирает легкие к горлу.

— Нет, — бормочет Лили. — Я не скажу. Я так рада видеть тебя снова.

За моими веками подступают слезы.

— Спокойной ночи, Лили, — хриплю я.

Она поднимает поднос и уходит, мягкий стук двери в полу говорит мне, что я одна.

Кажется, я продолжаю плакать, даже после того, как засыпаю.

БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ Я ПРОВОЖУ, СТАРАЯСЬ НЕ ходить взад-вперед по чердаку.

Трудно усидеть на месте. До меня доносятся приглушенные голоса, и в один момент я слышу нежные звуки скрипки.

Значит, эти люди позволяют Лили играть музыку. Это мило. Но независимо от того, какие они милые, и как хорошо относятся к моей подруге, они приговорили ее к смерти.

В какой-то момент под вечер голоса замолкают. В доме становится тихо. Я приподнимаюсь и выглядываю из окна-полумесяца. Я вижу пару, высокого мужчину в длинном плаще и женщину в белой шляпке, отходящих от дома 34 по Бейкер-стрит. На улице нет никого, кроме утомившегося молодого человека, выгуливающего шесть собак. Они скулят и лают, запутываясь в своих поводках. Я наблюдаю за ними, пока они не скрываются за углом.

Я иду обратно на диван и нащупываю аркан, дабы удостовериться, что он надежно спрятан волосах. Я вспоминаю о нашем вчерашнем разговоре. Что Люсьен подразумевает под ключом? И кто конкретно покажет мне ту самую силу, которой я должна обладать? Я тру глаза запястьями. Я устала от двусмысленности Люсьена, от того, что я лишь частично знаю о грядущем. Я доверяла ему. Теперь настало время ему доверять мне.

Звенит дверной звонок, и я подскакиваю. В ушах раздается сердцебиение. Кажется, я слышу, как открывается дверь, и голос Лили. Затем настает тишина. И она будто продолжается без конца.

Дверь моего чердака открывается, и я замираю, вцепившись в диванные подушки.

— 197? — Это не голос Лили. Это голос мужчины. Меня передергивает от упоминания моего номера.

Я подхожу к отверстию в полу и смотрю вниз. У человека, стоящего у подножия лестницы, седеющие волосы и очки в позолоченной оправе. Он с любопытством вглядывается в меня.

— Кто вы? — спрашиваю я.

— Меня послали за тобой, — говорит он.

В моей голове появляется голос Люсьена. Помни про ключ.

— Покажите мне ключ, — требую я, радуясь тому, что говорю я увереннее, чем чувствую себя, так как понятия не имею, чего ожидать.

Я чувствую себя еще менее уверенной, когда он распахивает свое твидовое пальто и расстегивает рубашку. Он широко раздвигает ворот. В том месте, где ключица сходится с плечом, находится татуировка маленького костяного ключа.

— Я работаю на Общество Черного Ключа, — говорит он.

— Что такое Черный Ключ?

— Он не что. Черный Ключ — наш лидер.

Естественно, Люсьен воспользовался бы кодовым именем.

— Пойдем со мной, 197, — говорит мужчина. — У нас мало времени.

Я спускаюсь вниз по лестнице, пока он застегивает пальто.

— Больше не называйте меня так, — говорю я, пока мы спускаемся по ступеням к входной двери. — У меня есть имя. Вайолет Ластинг. — Мне порядком надоело, что меня называют кем угодно, но не тем, кем я являюсь. — Как вас зовут?

Человек поджимает губы.

— Можешь звать меня Кобблером ^[2].

— Как долго вы — ой!

У подножия лестницы лежит тело Лили, сложенное пополам.

— Что вы наделали? — Я бегу к ней, откидываю ее голову назад и едва не плачу от облегчения, когда чувствую ее дыхание на своей щеке.

— Она в порядке, — говорит Кобблер. — Через несколько минут она проснется. Мы должны идти.

— Что вы сделали с ней? — требую ответа я. — Она помогала мне.

Кобблер пожимает плечами.

— Необходимая предосторожность.