Книга Игра, страница 21 – Людмила Бояджиева

— Извините, устала. Переволновалась. Так где ж он теперь?

— Этого, голубушка, никто не знает. И телефона своего нам не оставлял, сам звонил. Профессия, видать, у него теперь серьезная. Думаю, он из этих самых, засекреченных, что в сериалах бандюганов злостных отлавливают.

…Ирка осталась ночевать у Зины, но не уснула до утра, все перебирала фотографии из архива Ласточкиных. Оказалась среди чужих писем и тетрадка со стихами. На одном листке четким почерком было написано: «Миледи», куплет следовал за куплетом и стояла дата — тот самый год, когда в Юрмале прогремел Тимиров. Были там и другие песенки из репертуара Тимирова. Выходит, Ласточкин давно интересовался творчеством Кинга. Может, из-за внешнего сходства? А если… Если это Тимиров заимствовал репертуар у неизвестного сочинителя?

…Ирка сидела у реки, соединяя звенья событий. В какую же хитрую игру втянула ее судьба! Ведь если так, то не Ласточкин, а Тимиров — двойник! Фальшивый идол, к которому тянулась глупенькая девчонка. А Ласточкин — чудесный, неподражаемый и такой родной Коленька, который мелькнул на ее пути в самый неудачный момент — в лживой и подлой истории, затеянной Мерином. Вот как сплетаются все ниточки, как аукается всякое черное дело. Плачь не плачь, а жизнь сломана.

«Я гадкая, гадкая… — твердила Миледи, шмыгая носом. — А он еще вчера был здесь. Может быть, смотрел на эти волны. И растаял, как то облачко».

Зина на прощанье посоветовала:

— Вы его Девушку разыщите. Зовут Клер, работает в Московском доме моделей. Он ей от нас звонил. Сказал, чтобы ждала.

* * *

В южные города тоже приходит зима. Не злая, скорее, противная.

Иногда она, вообразив себя лютой, набрасывает на вечную зелень городка у моря снежные сугробы. В дендрарии обмерзают заботливо укрытые пальмы, стынут попугайчики. Курортники впадают в транс, а местные жители присягают, что не видывали такого безобразия отродясь. И так каждый раз.

Кафешка у шоссе, возглавляемая Саркисовичем, обзавелась новым статусом и вывеской. В промозглой липкой влаге иссякавшего декабря карамельно светилась новая надпись: «Бар «У Миледи». В зале топорщила иголки серебряная елка, одевающаяся в красные шары. Миледи доставала их из коробок, рассматривала английские надписи и осторожно подвешивала прилагающимися защипками.

— Что пишут китаезы? — поинтересовался празднично приодетый Юрка, вытаскивая к машине ящик с вином.

— Желают счастливого Рождества. А в Китае есть Рождество?

— Так они не себя поздравляют, а Европу и нас, бедных. — Юрка, ставший совладельцем бара, все еще ждал, когда руки Миледи сомкнутся на его шее и она выдохнет: «Оказывается, тебя-то мне и надо, милый»…

— Набил тачку дня на три. Харч по высшему классу, выпивка на все вкусы. Как тебе мой новогодний подарок? Клевое название для кафе — «У Миледи»?… Едва успел присандалить. Теперь клиент повалит валом. Вот тут мы поставим чучело Миледи в полном историческом прикиде. Мушкетерами будем я и Дон. Чем Дон не Портос?

— Армянский Портос. А в массовку на роль Атоса, так и быть, пригласим твоего Кинга, когда его попрут со сцены. Будет сидеть за столиком в углу, печально молчать над бокалом вина и вспоминать старый пруд, «где лилии цвету-у-ут…» — не удержался, чтобы не съязвить, Шеф.

Юрка браво подкрутил воображаемые усы:

— Что скажете Д’Артаньяну, леди? Когда подогнать карету?

— «Невесте графа де ля Фер всего шестнадцать лет! Таких изысканных манер во всем Провансе нет…» — пропела Миледи и жалобно улыбнулась. — Ты настоящий друг, Юр… но… Прости.

— Заладила: но, но… В чем дело, Миледи? Собралась классная компания. Будет даже один актер из Питера! Встреча Нового года на морском берегу! Только уговор — ты со мной! Моя девушка! А я тебя в обиду не дам. Если, конечно, сама в загул не рванешь.

— Спасибо, Юр… Но… у меня другие планы.

— Постой, постой… Глаза опускаешь… Елочку принарядила, сама беленькая и пушистая — прелесть… Ха! Да у тебя в самом деле крыша поехала, невеста графа! Ты видел придурочную, Дон? Да ежу ясно — ждет своего Кинга!

— Перестань подкалывать девочку! Она совсем нормальная стала. Договорились же: кто Кинга помянет… — Он подошел к Миледи: — Детка, у Юрана от твоих отказов нервишки сдают. Прости мальчика.

— Я правда жду. Но не Кинга… Очень жду. Только совершенно напрасно.

— У тебя все напрасно. Потому что фантазии — бредовые! Неужели непонятно? На земле надо жить, на земле! — разгорячился Юрка. — Последний раз спрашиваю: со мной или против меня? Проводишь время классно или ждешь напрасно? Ну?

Миледи отрицательно мотнула головой:

— Не надо, Юр. Никогда.

— Тогда с наступающим! И желаю непременно дождаться кого надо — хотя бы в следующем году. Наилучшие пожелания, Шеф! До третьего января, дорогие коллеги!

Юрка удалился, ухитрившись не хлопнуть собственной теперь дверью. Дон мудро вздохнул:

— Хорошего парня, между прочим, сейчас обидела. Ладно, праздник все-таки. Пожалуй, я тоже отправлюсь под семейную елочку. Внучата подарков заждались. А это тебе. Маленький презент. — Он протянул кожаный чехольчик. — Номер оплачен.

— Мобильный телефон — классно! Погоди. — Она достала с полки огромную коробку: — Сюрприз шефу! Взбитые сливки с миндалем и клубничным кремом. Оказывается, ко всему прочему я дивно готовлю.

— В тех редких случаях, когда крем попадает не на одежду, а в торт.

— А вместо тараканов — изюм…

Дон принял подарок:

— Катька и пацаны будут в восторге. Дай я тебя поцелую от имени дирекции… По поручению комсомола и от себя лично. Слушай, сворачивай дела, крошка. Подкину тебя до центра.

— Кто меня там ждет? Шучу! Еще немного тут покручусь — и прямо на банкет в «Континенталь»! За мной заедут…

— Посмотри в мои честные глаза… Ну, ладно, допустим, я поверил. Веселись. Не забудь ключи оставить в ящике и повесить табличку. С наступающим, мечтательница.

— Дон… — окликнула уходящего шефа Миледи. — Я хотела сказать… Завтра я уезжаю. Спасибо за подарок. Как устроюсь, первый звонок — тебе.

— Ну и ну! — Он захлопнул уже приоткрытую дверь. — Вот новости!

— На этот раз без понтов. Уезжаю насовсем.

— Не смеши — «насовсем»!

— Иди, иди домой, Дон. А то я заплачу… — Миледи обняла его и быстро подтолкнула к двери. — Позвоню.

— Ты же знаешь… Мы всегда ждем тебя. И между прочим, всегда дожидаемся. Значит… пока?

— С наступающим, Кисович… — Ирка бросилась к нему на шею и, как тогда, на ночном берегу, расплакалась в жилетку. — Уходи, уходи скорее, а то кому я такая, с распухшим носом, буду нужна?

Зафыркав, отъехал автомобиль, и стало совсем тихо. Миледи постояла у окна, подышала на толстое стекло и медленно вывела: «Н. Л.». Поправила белую блузку, чем-то неуловимо напоминавшую наряды давних лет. Да и вся она преобразилась: белое кружево высокого воротничка, прямой пробор в волосах, особое выражение лица, свойственное ворожащим.