Книга Все не так, страница 18 – Наталья Черемина

— Ёсифовны. Возьмем кассетку посмотреть?

— Какую хочешь?

— М-м-м… Эротическую.

— Да ну? Это что-то новенькое. Ты мне сегодня определенно нравишься.

В игривом настроении они доехали до дома, ввалились на кухню и стали готовить ужин, щиплясь и хихикая. Катерина Васильевна была на дежурстве. Следом за ними вошел Митрич, сел на табуретку и мрачно сказал:

— С голоду подохнуть можно. Две бабы в семье, а жрать нечего.

— Подождите немножко, сейчас сардельки сварятся. Хотите пока бутербродик сделаю? — угодливо спросила Санька.

— На хрен мне твой бутербродик, я жрать хочу.

— Пять минуточек…

— Бать, а что, там пусто? — прервал Димон Саньку и заглянул в холодильник. — Подожди, так тут суп стоит — целая кастрюля и картошка жареная в сковороде, с обеда осталась. — Он вопросительно взглянул на отца.

— Иче, я буду готовить, что ли?

— Зачем готовить? — возмущенно спросила Санька. — Разогреть, и все.

— Ты тут самая умная — возьми и разогрей. — У Митрича, видимо, было боевое настроение. Но и у Саньки, к сожалению, настроение было прямо-таки бойцовское. Она прекрасно знала об этой странной особенности Митрича — полной неспособности обслужить себя на кухне. Анекдотом запомнился случай, когда он почти неделю болел животом, объевшись сырых сосисок. Санька уже привыкла, что его надо кормить чуть ли не с ложечки, и обычно ее это забавляло. Сегодня, однако, взбесило. Возможно, дело было в любовном настрое, который она так упорно растила и лелеяла в себе целый вечер, а Митрич с выражением оскорбленного достоинства на обезьяноподобном лице сводил весь этот настрой на нет.

— Нет, я не понимаю, — голос у Саньки зазвенел, — неужели так трудно вытащить кастрюлю из холодильника и поставить ее на плиту? Интересно знать, как вы едите, когда я и Екатерина Васильевна на работе? Голодаете?

— А че ты тут разоралась, мля? Если в доме две бабы — имею право на уважение.

— При чем тут уважение?

— Саш, перестань. — Димон видел, что подруга разошлась, и попытался мирно урегулировать конфликт, уведя ее в комнату. Но не тут-то было.

— Подожди, Димон. — Санька нервно отбросила его руку и подперла бока. — В доме падишах объявился. Может быть, за вас еще жевать?

— Саша, хватит уже! — Димон начинал сердиться.

— Нет, не хватит! Я все время молчу, всегда! Молчу и улыбаюсь. А сейчас хочу высказаться. Вот вы говорите, бабы должны обслуживать вас на кухне. Хорошо, я согласна. А вы, как мужчина, что вы делаете? Сарай чинить — Митя. Ремонт делать — Митя. Все, до последнего гвоздя — Митя. А когда он с больным горлом лежал, у вас наглости хватило его заставить латать крышу.

— Слышь, ты, — Митрич дождался своего часа, чтобы высказать все, что думает, — че свой хавальник открыла? Не забывайся, где находишься. Живешь здеся, не жена ему даже, жрешь, спишь — дак молчи в тряпочку.

— Я, между прочим, всю зарплату на вас трачу. Еду покупаю на всех, а вы жмете свое!

— Кто жмет, кто жмет? Че ты брешешь?!

— Будто я не видела, что у вас в погребе колбаса вся в плесени уже. И это когда у нас с Димкой не было денег — все на ремонт машины потратили. Ели одну картошку, а у них плесневело. Постыдились бы!

— Все, мля, закрой пасть, а то щас получишь! В родном доме всякая прошмондовка будет мне указывать!

— Кто?

— Кто слышала!

— Дима!!!

— Пошли. — Димон схватил ее за локоть и потащил в комнату.

— Ты слышал? Сделай что-нибудь!

— Что сделай? Ты перешла уже все границы.

— Не верю своим ушам! — Санька обалдело уставилась на него. — Да я же тебя защищала.

— Не надо меня защищать. Надо просто не ругаться. Ты прекрасно знаешь папашу, чего привязалась?

— Я привязалась? Да это он! Нет, подожди. Ты должен быть на моей стороне!

— Я всегда на твоей стороне. Но сегодня ты полезла в драку.

— Он назвал меня прошмондовкой. Я требую…

— Что ты требуешь? — устало спросил Димон и опустился на диван. — Колбасу какую-то приплела. Сами забыли небось…

— Как же, они забудут!

— Не важно. Кто тебя за язык тянул? Папаша, конечно, еще тот фрукт. Но все-таки он хозяин этого дома, и с ним так нельзя.

Санька села на диван рядом с ним и бессмысленно уставилась на противоположную стену. Приступ гнева прошел, но в голове роились горькие мысли. «Я ругаюсь из-за колбасы. Неужели это я? Не может быть! Что со мной стало?»

— Знаешь что, Димон, — почти ласково сказала Санька, — я не могу здесь больше жить. Не могу и не хочу.

Он удивленно поднял глаза:

— А куда же мы пойдем?

— Мы — никуда. Думаю, нам надо пожить раздельно. Хотя бы какое-то время. Так что я поеду к маме. Я так больше не могу.

Санька ожидала, что он начнет протестовать, уговаривать, но Димон задумчиво смотрел на нее. Наконец он медленно произнес:

— Я тебя подвезу.

Больше они в этот вечер не сказали друг другу ни слова. А через два дня на работе Санька встретила Валеру.

Кризис августа девяносто восьмого года стал кризисом и для небольшой компании, торгующей канцтоварами, а также для многолетней дружбы двух ее директоров.

— Валерка, продадим все, что накупили, и выкарабкаемся! — кричал Артур. — Может, придется еще немножко занять или взять кредит, и тогда сможем вообще перейти на другой уровень, подумай! Столько незанятых ниш, а мы сидим на своем добре и задом не шевелим.

Валеру огорчали такие разговоры. Он все подсчитал и знал, что не выкарабкаются. А давать в долг им сейчас никто не будет — у всех проблем по горло. Про кредит вообще смешно. Совсем недавно он приобрел себе уютное гнездышко, обустроил на свой вкус, купил машину, тоже «ауди» (слабость у него к этой марке), но уже новенькую, с иголочки А-6. Наконец-то он жил в комфорте, успокоился, стал набирать вес, а тут такое. Да фиг с ней, с работой. Его уже позвали начальником юротдела в один банчок, устоявший после кризиса и даже вроде бы разбогатевший на нем. Зарплатка неплохая, особенно если учесть, что основные потребности в жилье и средстве передвижения он удовлетворил. А на еду, одежду, непритязательные развлечения и приличный отпуск хватит. Он, Валера, не гордый. Не то что Артур — для него мысль о том, что над ним кто-то будет начальником, просто невыносима. Привык сам командовать, ну и пусть командует дальше.

Валера вспомнил, с каким вкусом, толком, расстановкой он выбирал себе жилище. Всегда мечтал поселиться в Центральном районе — красивом, зеленом, с почти полностью сохранившейся довоенной архитектурой. Только была небольшая загвоздка: квартиру-то в старинном доме купить несложно, даже очень большая и красивая будет не очень дорого стоить. Но зато придется вгрохать огромные деньги в ее переделку, замену всех коммуникаций… Даже не денежные траты, а расход своих драгоценных нервов отпугнул Валеру от этого хлопотного предприятия. Тогда он обратил внимание на новостройки й через некоторое время нашел, что хотел. Чудесный пятиэтажный домик, безупречно вписанный в столетний квартал, тихий центр, охраняемая территория, подземные гаражи — что еще человеку надо? Окончательно его убедил правильный вид из окон: красные черепичные крыши и булыжная мостовая, выглядывающая из пышных кущ огромных старых каштанов. Приценившись, Валера понял, что это ему по зубам, и с почти чувственной любовью принялся за дело. Выкупил мансарду еще на стадии строительства, заказал перепланировку на свой вкус: снес почти все стены, добавил панорамное остекление, прорубил французский балкончик в ванной комнате, выход под камин, а также множество мелочей: ниши, многослойные потолки, разноуровневые полы и продуманное до мельчайших подробностей освещение. Валера не стал тратиться на дизайнера, он сам прекрасно представлял квартиру своей мечты и никому бы ее не доверил. Строители, как всегда, задерживались со сдачей дома, и Валера весь извелся, как от безответной любви. Получив вожделенный ключ, он засел за каталоги и назаказывал самых дорогих отделочных материалов и сантехнику. Сделал полы с подогревом, расставил ультрамодную мебель, домашний кинотеатр и музыкальный центр свежайших моделей, кухню, напичканную последним словом техники и даже визуально напоминающую скорее борт космического корабля, чем домашний очаг. Своим руками выложил камин и страшно этим гордился.