Книга Турбулентность, страница 26 – Энн Уилл

— К мужчине, который тебя любит, — улыбнулась ей Маати.

— Это невозможно! — всполошилась Сабина. — К тому же он слишком далеко.

— У нас есть время, — спокойно возразила Маати. — А пока дойдем, ты уже будешь на ногах.

Сабина откинулась на свое ложе. Она уже усвоила, что эти люди знают, что делают. Покачивание носилок убаюкало ее, и перед тем как она погрузилась в сон, в ее сознании всплыли слова Маати: «К мужчине, который тебя любит»… Но ведь раньше она говорила не так… Эти люди знают…

В жаркие дневные часы путники прятались от зноя. Но по ночам они передвигались в таком темпе, что надежда снова проснулась в ней. Сабина сказала: «Может быть, мы и дойдем до Кортленда раньше, чем я поседею и у меня выпадут все зубы». Маати засмеялась. А потом передала ее шутку дальше, и вскоре волны смеха прокатились по всему племени.

Двумя ночами позже Сабина уже прошла небольшой кусочек пути на своих ногах. Ее крепко сшитые сапоги защищали ноги от колючего низкорослого кустарника. И все-таки первый отрезок был еще слишком мал. Но каждую ночь он увеличивался, и она поняла, что хотела донести до нее Маати: она должна была прийти к Теодору Тейлору, держась прямо и гордо.

Силы медленно восстанавливались. Сабина научилась не форсировать события. В нужное время все будет.

Теодор Тейлор проснулся посреди ночи. Ему снова снилась Сабина. Это стало привычным. Со дня крушения самолета месяц назад она являлась ему каждую ночь. Он научился с этим жить, принимая как заслуженное наказание: у него не хватило мужества отдаться любви.

— Сабина! — прошептал он, полный тоски. Перебирая свой сон, он, однако, подумал, что сегодня в нем появилось что-то новое. В этом сне она шла к нему. Медленно, но уверенно. В ночи, окруженная светлой аурой. И эта аура содержала в себе души множества добрых людей…

— Последнюю часть пути ты проделаешь одна, — сказала Маати, когда вдали показались очертания жилища. Она протянула Сабине клочок бумаги: — Это мой адрес в белой жизни. Ты будешь знать, что с ним делать.

Сабина почувствовала, как люди вокруг нее растворяются в ночи, и вскоре она осталась наедине с кромешной тьмой. Нет, не кромешной — впереди брезжил свет. И еще… она чувствовала, что души и мысли коренных жителей этого континента не покинули ее.

Теодор вышел на веранду. Но его сон все еще был с ним. Он видел Сабину, которая бесшумно и молчаливо шла к нему. Она двигалась медленно, но ее шаги были уверенны. Молчание ночи окутывало его. Его глаза видели эту невидимую тишину, а уши слышали. Он даже уловил ее запах. Образ Сабины в ночи пах костром и потом, землей и сыромятной кожей. Запах? Но у видений не бывает запаха! Он спрыгнул с веранды и, задыхаясь от любви и счастья, заключил ее в объятия.

— Тони… — тихо прошептала она. — Что с Тони?

Он не понял ее вопроса, но все же ответил:

— С ней все в порядке.

На ее потемневшем лице забрезжила улыбка. Теодор еще никогда не видел ее столь прекрасной. Он взял ее на руки и понес в свою спальню. Там освободил ее от пропахшей потом, помятой и изношенной одежды и уложил на постель. Он хотел любить ее прямо сейчас, нежно, бережно. Но Сабина вырвалась из его ласковых рук. Как дикая кошка, она опрокинула его и срывала с него клочья пижамы, пока он не предстал перед ней голый. Она схватила его за то место, где он не мог себя контролировать, и от боли Теодор издал сдавленный крик. Это была не та Сабина, которую он знал. Дикая и властная. Но эта новая нравилась ему не меньше. Черт подери, даже больше! Он поймал ее взгляд — в нем пламенела ликующая радость. Больше он не принадлежал себе. Она уже была над ним, на нем, заставляла его двигаться в бешеном ритме. И когда он чуть было не запросил об избавлении, она заглянула в его глаза, сделала последний рывок, и он увидел, как ее рот широко раскрылся, приготовившись к победному кличу. В последнюю секунду самообладания и разума он зажал ей рот и отдался их совместному слиянию.

— Ты меня укусила, — обессиленно вымолвил Теодор, когда разум вернулся к нему.

— Сам виноват, — томно пробормотала она.

Он выдавил усмешку:

— А ты хотела разбудить Тони?

— О боже!

Он убрал с ее лица мокрую слипшуюся прядь.

— К счастью, у нее крепкий сон. — Он начал покрывать ее всю поцелуями.

— Тео, я дико пахну.

— Дико, это я уже заметил. — Он снова ухмыльнулся.

— Как думаешь, Тони не проснется, если я приму душ?

— Нет, если я буду с тобой.

Логики в этом ответе она не уловила, но согласно кивнула.

— Можешь потереть мне спинку.

— Спинку, грудь, попку, живот и…

— Тео!

— Но это чуть позже.

Намного позже, когда они сидели на веранде и пили кофе с таким ароматным, таким забытым вкусом, Сабина поведала ему о своих приключениях. Он слушал сосредоточенно, не перебивая вопросами, и только когда она закончила, спросил:

— И ты бросилась в пыльную бурю, несмотря на штормовое предупреждение, из-за того, что думала, это случилось с Тони?

Сабина кивнула:

— Я так испугалась за нее.

Теодор прижал ее к своему сердцу и долго не выпускал из объятий. А потом она узнала, что приключилось на самом деле. Девочкой с прободением аппендикса была не Тони, а Саманта, одна из дочерей Мэри. Док Ханли, к несчастью, в тот день был совершенно недееспособен, а единственная медсестра в Миллерс-Крик уехала отдыхать на побережье. Так что ему ассистировала Нелли Браун. Теодор не медлил, он прооперировал девочку прямо в походном лазарете.

— О, Тео, как замечательно! Ты снова хирург!

— Ну, это была не слишком сложная операция, — скромно ответил он.

— Может быть, самая сложная в твоей жизни! И ты это знаешь.

— Ладно, милая, поговорим об этом позже. Сейчас давай решим с нами. Как думаешь, твой шеф даст тебе отпуск?

— Ясное дело, — усмехнулась Сабина. — Думаю, он уже вообще не надеялся заполучить меня обратно.

— Да, в Клонкарри все в трауре. Они безуспешно искали тебя целый месяц. Тогда завтра же я отвезу Тони к Нелли, и мы с тобой уедем.

Отель «Риф пэлас» в Тринити-Бич, небольшом курортном местечке под Кайрнсом, предлагал своим гостям основательную роскошь и завораживающий вид на Грейт-Бэрриер-Риф, один из самых красивых коралловых рифов мира.

Сабина лениво развалилась на песке и, прикрыв глаза, смотрела на высоко стоящее солнце. Уже три дня они с Тео не занимались ничем другим, как лентяйничали и… Она с блаженством потянулась. Теодор Тейлор оказался потрясающим любовником. Неутомимым и неистощимым на выдумку. Прошлой ночью, например, он выдернул ее из постели, притащил на пляж, и они любили друг друга в теплой соленой воде, которая омывала их тела.