Книга Подружка невесты, страница 8 – Рита Флоренс

Удивительно, но еще ни одной женщине он не позволил войти в его кухню. Почему он должен ломать эту привычку именно сейчас и именно с Эвой?

Вот она остановилась, восхищается кухонным столом, который очень давно сработал его дед. Ее рука скользит по гладкой столешнице и замирает на маленьких царапинах, которые Джаред нарочно сделал, когда ему было шесть лет.

— Этот стол был для меня в детстве моей штаб-квартирой и плацдармом. Грузовики, солдаты, огромные острые скалы, танки. Я обожал играть в войну. Даже удивительно, что стол пострадал так мало.

— Ты мне рассказывал, — мягко произнесла Эва. — Давать мужчинам по морде, а бедным, беззащитным женщинам портить жизнь — твое хобби.

— Не знаю никаких беззащитных женщин.

— Я была одной из них.

Усмехаясь, Эва подошла к нему и больно шлепнула по руке. Но Джаред был быстрее. Он схватил ее за запястье и так близко притянул к себе, что она не могла пошелохнуться.

— Ты будешь прилично себя вести? — спросил он.

— А ты?

— Не знаю.

Мысли в голове у Эвы закружились. Вдруг в памяти яростно всплыли те безлунные ночи, когда они купались в озере за городом: голые тела, переплетающиеся ноги, губы, жадно искавшие друг друга… Может быть, он чувствует ее тоску, может быть, и нет. Но прежде чем она успела что-либо понять, он шагнул в сторону.

— Да уж, досталось от меня столу. — Его голос был спокоен, а взгляд загадочен. — Но ведь все дети делают порой глупости, правда? Готов поспорить, у твоего папаши тоже найдется пара историй про Риту и про тебя.

Эва нехотя улыбнулась:

— Конечно. Надо было попросить рассказать, когда я его сегодня встретила.

Джаред с трудом заставил себя проговорить безразлично:

— Я слышал, его ранчо в жутких долгах.

— Не знаю. Я не видела своего отца и не разговаривала с ним до сегодняшнего дня.

— Четыре года?

— Правильно. — Она отвела глаза. — Пришлось нам самим заботиться о пропитании. Лили не нравится, когда у нее пустой живот.

Еще одна загадка. Конечно же, ему не терпелось наконец-то получить ответы на все свои вопросы, но он решил запастись терпением. Что произошло между нею и ее отцом? Выходит, она не знает, что сделал с ним Бен Томсон? И почему она такая нервная и беспокойная? Ее так изменил Нью-Йорк? Или этот самый ее муж? А эти слова о пропитании? Проклятье, он должен знать все, что произошло с тех пор в ее жизни.

Эва стояла посреди кухни, подперев бока руками, и когда она, оглядываясь, чуть изгибала спину, очертания ее груди становились особенно соблазнительными. Джареду опять ужасно захотелось поцеловать ее — совсем так, как чуть раньше в столовой. А правда, что произойдет, если он поцелует ее?

Сколько раз, переехав в этот дом, он представлял себе, как любит ее здесь, вот на этом полу из терракотовой плитки… Желание сжигало его до боли. Какой же он идиот!

— Все в холодильнике, — сказал он. — Я принесу хлеб.

— Я еще никогда не видела такой кухни. — Эва подошла к огромному холодильнику. — Настоящий камин, удобные кресла, большой круглый стол. Очень впечатляюще и все очень-очень уютно.

— Совсем не то, что ты ожидала?

— Нет.

— Удивлена, что нищий полукровка больше не ютится в сарае твоего отца? — Джаред решил, что цинизм — лучшее средство от искушения.

Она захлопнула дверцу холодильника:

— Ничего себе! Я делаю тебе комплимент, а ты все выворачиваешь наизнанку. Злишься на меня и нарочно понимаешь неправильно?

Небрежно — о да, исключительно небрежно — Джаред бросил хлеб на кухонный стол.

— По-моему, непонимание между нами началось очень давно.

— Стало быть, ты на меня злишься. Ты прекрасно знал, Джаред, где я. И не побежал за мной.

— Я не бегаю за женщинами, которым не интересен.

— А я никого не прошу за мной бегать.

Он открыл лоточек с салями.

— Простого «прощай» хватило бы. Эва сглотнула:

— Я вообще удивляюсь, что ты заметил мое отсутствие.

«Еще как, — подумал Джаред, — но ты не узнаешь этого никогда».

— Не волнуйся, золотце. Я быстро справился. Быстрее всего забываешь женщину, когда заводишь себе другую.

Глаза Эвы расширились, в них плескалась невыразимая беспомощность, как если бы он вдруг ударил ее.

— Поэтому ты не снимал трубку, когда я звонила тебе? Из-за гостьи?

«Потому что я боялся, что не переживу разговора с тобой», — подумал Джаред и вызывающе улыбнулся.

— Гостья? Я бы так ее не назвал.

Лицо Эвы медленно заливала краска гнева:

— Думаю, мне лучше уйти.

— Нет уж, черта с два. Теперь ты не сбежишь!

— Прекрасно! — закричала она. — Говори наконец то, что собрался. И покончим с этим!

Он шагнул к ней и встал совсем близко:

— Я хочу знать всю правду.

— Но я не могу сказать тебе всего. А то, что могу, скорее всего, не удовлетворит тебя.

— Да мне не надо, чтобы ты меня удовлетворяла! — Джаред скрипнул зубами. Эва — единственная женщина, которая когда-то его действительно удовлетворяла. Проклятье! Почему именно она должна быть единственной, кто сводит его с ума?

— Я хочу знать, почему за все эти годы ты ни разу не пришла ко мне, почему хотя бы не сказала, что уезжаешь?

Эва покачала головой:

— Я не могла.

— Это не ответ!

Они стояли так близко, что он мог видеть крошечные золотые точечки на радужке ее глаз и вдыхать цветочный парфюм, которым она пользовалась еще в школе. Почему больше всего на свете ему хочется вытрясти из нее душу и целовать, целовать?…

— Я… должна была уйти, Джаред. Отец не оставил мне другого выбора.

— Стало быть, ты винишь своего отца?

— Нет, я лишь пытаюсь объяснить тебе обстоятельства.

— Ну и что же это за обстоятельства? Мне казалось, между нами было что-то особенное.

— Оно и было.

— Между тобой и тем парнем в Нью-Йорке — нет?

Эва беспомощно опустила руки:

— Нет.

— К черту, Эва! Так что же тогда случилось?! Настолько важное, что ты должна была исчезнуть просто так?

— Я боялась, что если этого не сделаю…

— Мамочка! — донесся из столовой голосок Лили.

Эва перевела дыхание: — Джаред…

— Это еще далеко не все, — прошептал он.

— Мамочка!

— Я здесь, Лил.