Книга Английская тетушка, страница 27 – Энн Уилл

— Что вы хотите услышать, Рафаэль? Спать с ним я не собираюсь, если вы это имели в виду!..

Лондон встретил их дождем. Было сыро и холодно, хотя на дворе стоял июль.

Кармайклы перед отъездом в Южную Америку продали свой дом, так что сейчас Роберт и Люси были в прямом смысле бездомными. Так что, естественно, Реджина на первых порах приютила их. Ей это было только в радость.

С тех пор как она в последний раз помахала Рафаэлю в аэропорту Пуэблы, весь мир стал ей не мил. И Люси была тонкой ниточкой, которая связывала ее с жизнью. За это время они очень привязались друг к другу, хоть Люси старалась ни на шаг не отходить от отца. Реджина заботилась о ней как мать: стирала, готовила, читала на ночь сказки. Девочка быстро адаптировалась к новым условиям.

В сентябре она пошла в школу, и начались новые проблемы. Занятия заканчивались в четыре. Реджина уходила с работы в полшестого. И Люси полтора часа была предоставлена сама себе, потому что Роберт являлся домой не раньше семи, получив работу на той же фирме. Дэвид Халлем пошел Реджине навстречу и позволил за счет обеденного времени заканчивать пораньше, но это не было решением проблемы.

Однажды вечером Реджина подступила к Роберту с вопросом, как быть дальше.

— Я думал об этом, — ответил Роберт, развалясь на диване. — Надо бы нанять экономку. Но для нее в доме нет места.

— Ты мог бы снять квартиру или купить дом, — обиженно заметила Реджина. — Ты можешь себе это позволить.

— Об этом я тоже думал. — Боб придвинулся к ней ближе.

Люси уже спала в их общей с Реджиной спальне, в белье, о котором она когда-то мечтала. Роберт ютился на этом самом диване.

— Мне не нужна экономка, дорогая. Мне нужна ты! То есть я хочу на тебе жениться.

Реджина вскочила как ужаленная.

— Нет, Боб! Об этом не может быть и речи!

— Почему? — искренне удивился он.

— Потому что я не люблю тебя! Сострадание — не повод для брака!

— Ну, смотри! Я долго не останусь один! — Он попытался зайти с другого конца: — Реджина, я не монах. И Сьюзен знала это. Она бы нас поняла. — Он взял ее за руку.

— Нет! Прости, Боб, можешь делать что хочешь. Снимай квартиру, покупай дом. Нанимай экономку или женись. Только подумай при этом о Люси! Я буду навещать вас, буду помогать, но о замужестве не может быть и речи!

С этого вечера атмосфера в доме переменилась. Кроме того, Роберт перестал заботиться о чем бы то ни было. Реджина набралась терпения. Ее радостью была Люси, которая своей непосредственностью скрашивала жизнь. Иногда, когда папы не было дома, она вспоминала о дяде Хуане и дяде Рафаэле, о горном озере и тихом монастыре. Но все это казалось ей далекой сказкой.

Наконец Боб сообщил, что они с Люси переезжают. Реджина попыталась помочь им расставить в новом доме заказанную по каталогу мебель, но Роберт так пренебрежительно фыркнул, что Реджина поняла: там есть кому заниматься хозяйством.

Особенно одиноко ей стало в вечер переезда, когда она вернулась с работы в пустую квартиру. Она слонялась из угла в угол, не зная, куда себя приложить.

Неожиданно позвонил Дэвид и пригласил ее на ужин. Видно, у него тоже что-то не клеилось. А может, это был просто дружеский жест. Он всегда был чутким товарищем. «Заеду за тобой в половине восьмого», — пообещал Дэвид. До половины восьмого оставалось еще два часа — маленькая вечность! Реджина решила прогуляться.

Ей показалось, что она еще не успела и дверь открыть, как перед ней выросла высокая стройная фигура. Поначалу она подумала, что Боб вернулся, но, приглядевшись, выронила из рук сумочку.

— Рафаэль, господи! Я брежу!

Рафаэль дал ей почувствовать, что он не видение. Он притянул ее к себе, обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание, и приник к ее губам. Рафаэль! Из плоти и крови!

Несколько минут спустя он отпустил ее и прикрыл за собой дверь. У Реджины закружилась голова, как когда-то в длинном, увитом зеленью и экзотическими цветами доме на мысу Рио-Лимы.

— Так что ты там говорила, сон или кошмар? — Он был похож и не похож на себя.

— Греза, Рафаэль, сладкая греза!

А потом он целовал и целовал ее долгими страстными поцелуями, которые не могли привидеться и в самых откровенных снах. Поцелуи прерывались только нежными словами, что шепчутся на ушко в необузданных порывах. Он запускал руки в ее золотистые волосы, нежно поглаживал изгибы спины. «Ты моя, моя! — шептал он. — Моя любимая, моя возлюбленная!»

Реджина ничего не могла ответить. Она таяла в его объятиях. Может быть, в это время и барабанил в дверь Дэвид Халлем, но кто бы его услышал!

Наконец Рафаэль отстранил ее от себя и стал любовно рассматривать ее растрепанную гриву, ее раскрасневшееся лицо и припухшие губы, ее упругую грудь, выглядывающую из расстегнутой блузки.

— Ты ведьма, Реджина, — прошептал он. — Я подпал под твои чары. И не хочу из них освобождаться. Без тебя я ничто!

Реджина застеснялась и дрожащими пальцами стала застегивать пуговицы.

— Не надо стыдиться, моя королева! Я же врач. А ты прекрасна. Больше никуда не отпущу тебя! Знаешь, почему я здесь?

— Почему? — спросила Реджина, хоть вопрос казался ей излишним.

— Я здесь потому, любимая, что не могу жить без тебя. Я полюбил тебя сразу и навсегда!

— Но… твое призвание…

— Которое? У меня их много. — Рафаэль не выпускал из своих рук ее тела, а из взгляда — ее лица.

— Констансия сказала, что ты хочешь стать пастором…

Рафаэль посерьезнел:

— Хотел. Но с тех пор, как встретил тебя, понял, что это не мое призвание.

— Но как же…

— Что еще тебе объяснить? — Рафаэль говорил на пределе своего терпения. — Хорошо. Ты меня сразила с первого взгляда. И ты это поняла, правда? Это было впервые за много лет. Я думал, что уже отрешился от всего земного, но взыграла моя плоть. Как оказалось, я полон страсти и желания… Я хочу тебя! Выходи за меня замуж!

— Ах, Рафаэль!

— Я бешено ревновал тебя ко всем, кто мог беспрепятственно видеть тебя. К Хуану, к сестрам, к матери… Единственным спасением было держаться от тебя подальше. В тот день, на озере, я бы взял тебя, если бы поблизости не было Люси. Это ты тоже почувствовала!

Реджина зазвенела колокольчиком.

— А ночь в доме на мысу! Я чуть было не сошел с ума! Почему ты меня отвергла? Разве ты не поняла меня?

— Это было бы насилием!

— Насилием? Насилием было то, что ты с собой… с нами сделала! Неужели ты не поняла, что случись это, и все встало бы на свои места еще тогда! Я никогда не покинул бы тебя! Я не такой, как другие, с которыми ты спала. У меня это раз и навсегда!